Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля

А пока Локтев прорезал пространство городскими улицами, всё подмечая, и, одновременно, ничего не видя вокруг. Вернее, видя только свой путь к власти. А другими улицами, в другом направлении, но столь же хаотично и столь же безвольно неслись по городу Кийко, Чукина, Краевский и Сорокин. Вооружившись фотоаппаратами, блокнотами, удостоверениями «Пресса», они стремились попасть в самые многолюдные сборища, получить там как можно больше информации, запечатлев её на плёнке, взяв интервью у участников событий, зарисовав схемы передвижений толп. Им было некогда обдумывать, горячий материал звал собирать, собирать и собирать. Подобно внезапному слою подосиновиков, высыпавших после тёплого дождя и сводящих с ума заядлого грибника, который не думает ни о чём, а только срезает, срезает и срезает их мясистые ножки. В сумятице происходящего они отмечали массу частностей, которым придавали большое значение, поскольку, как им казалось, именно мелочи определяют направление главных событий последующего времени. Между тем, главного, или того, что могло быть главным в их судьбах, они не видели. Не заметили неброских молодых людей в серых костюмах, внимательно отслеживающих движения каждого человека в толпе, в том числе, членов редакционной группы «Памяти». Не обращали внимание на странные физиогномические совпадения: сходно витийствующие ораторы на площадях оказывались похожими друг на друга. Не нужно было и вслушиваться в речи, достаточно было определить типаж говорящего, чтобы понять, на какой позиции он стоит. Не приметили и того, что иные стремительно набирающие политические очки на мутной водичке всеобщей встряски ораторы как-то умудряются практически одновременно появляться в нескольких местах. При этом успевали подчас не только перескочить с площади на площадь, но и попутно переодеться, иногда подновить причёску, а то и слегка прибавить в весе. Даже увидев у памятника в одном из скверов почти нос к носу столкнувшихся двойников известного политического деятеля городского масштаба, разгорячённые головы всё равно не сделали никаких выводов. Вспомнили недавний конкурс двойников, посмеялись и помчались дальше – фотографировать, записывать и готовить официально объявленные нелегальными, но никем всерьёз не преследуемые экстренные ежедневные выпуски своего ставшего в одночасье сверхпопулярным издания.

Три дня, потрясшие страну, промчались как один. Стихийно вспыхивающие в разных концах СССР митинги, строительство баррикад против неведомых танковых колонн, якобы направленных приказом страшного ГКЧП, погромы в зданиях обкомов, райкомов, управлений КГБ, партийных архивов, учиняемые неизвестными лицами, которых всякий раз объявляли в скоротечный розыск и, так и не найдя, прекращали поиски. Всеобщая суматоха – на улицах, в головах горожан, в радио– и телеэфире. Москва задавала тон. В первый день занявшие всё эфирное время на всех частотах трансляции постные физиономии путчистов произвели на обывателя не столь пугающее, сколь удручающее впечатление. Как по команде, люди высыпали на улицы. Никто не работал, не ходил по делам. Жизнь общественного организма, протекавшая по своим органическим законам до сих пор, оказалась под угрозой всеобщего воспаления. Подобно тому, как если бы вся кровь, текущая по жилам, внезапно вылилась бы через множественные трещины и образовала быстро твердеющие липкие комья, или как если бы мышцы, не получая упорядоченных сигналов, начали судорожно сокращаться в разных местах, не производя организованной работы, как если бы, наконец, все внутренние органы, обескровленные и лишенные нервной поддержки, вместо того, чтобы заниматься свойственным им делом, принялись бы сообща вырабатывать адреналин и накачивать им пространство вокруг себя, приводя к ещё большим судорогам мышцы, уничтожая уже треснувшие стенки сосудов и неизбежно ведя организм к гибели.

Утром 20 августа зеленый «Форд» Димы Локтева бесполезно метался по городским улицам. Будущий партийный лидер нервничал, пытаясь уловить хоть какую-то логику в поведении обезумевших людей. То и дело Локтев выходил из машины, застрявший в очередной пробке, подходил к людям, задавал вопросы. Завидя группу студентов, перевернувших мусорные бачки посреди улицы и дружно несших тяжеленную арматуру загораживать проезд, он спросил, что они делают. В ответ услышал такое, отчего умом тронется самый крепкий. Дескать, остановим танковую колонну на подступах к центру, дадим бой. Помнящий, что такое действительно останавливать танковую колонну и давать бой, ветеран войны стал уточнять, сколько танков, какое у них вооружение, какими средствами намерены обороняться студенты. Ответы повергли в уныние… Никто не имел понятия о том, какое бывает вооружение у танков. Дальше расспрашивать было бесполезно. Одним только поинтересовался – кто руководит строительством баррикад? И ответ получил вполне достойный «Дурки», словно разросшейся в этот день до масштабов города. Никто! Это стихийная самодеятельность охваченных революционным порывом масс.