Евгений Коковин - Осколок

Он улыбнулся. И эта улыбка и особенно напоминание о книге заставили меня все вспомнить.

Зато я не могу сейчас точно сказать, что мы делали в ту первую минуту, когда я узнал в подполковнике бывшего рядового запасного полка Николая Мальгина. Кажется, мы обнимались, помогали друг другу раздеваться, удивлялись и радовались встрече.

Над тремя рядами орденских планок на груди Николая Владимировича поблескивала золотая звездочка Героя.

В то время, почти двадцать пять лет назад, я служил в окружной военной газете. Мне часто приходилось бывать в полку, куда рядовым бойцом пришел молоденький Николай Мальгин.

Был он застенчив и молчалив.

Вечерами доставал из своего мешка старую-престарую книжку с распадавшимися страницами и начинал ее читать.

Однажды я взял у Мальгина эту книгу. Титульного листа не было, я не мог узнать ни автора, ни названия книги. Тогда я наудачу раскрыл страницу и прочитал:

«Отважный Тигробой прицелился и выстрелил. Хищный зверь высоко подпрыгнул и замертво упал на землю».

Сразу же вспомнилось детство. Майн Рид, Густав Эмар, Фенимор Купер…

— Интересная? — спросил я.

— Очень, — ответил Николай. — Я эту книгу, наверное, десятый раз читаю. Про охотника. Смелый был и стрелял метко. Вот таким бы стать! Я ведь тоже охотник. Только в наших местах тигры не водятся. Даже медведи теперь редкость. Одни зайцы, ну и птица разная…

Николая Мальгина зачислили в противотанковую роту, и он стал учиться военному искусству. Саперной лопатой он рыл траншеи, окопы и ячейки, возводил брустверы, по-пластунски ползал по земле, укрываясь за холмиками, буграми и кустиками. Навстречу бойцам двигался учебный макет танка.

Николай выбирал уязвимое место «танка» и прицеливался. Учился он прилежно, но скучал и не скрывал этого. Он ждал отправки на фронт. В эти дни на фронте наши войска начали решительное наступление против немцев.

В роте теперь хорошо знали Мальгина. Он лучше всех стрелял из противотанкового ружья и забивал в мишень пули, словно гвозди, — точно и уверенно.

Накануне отправки на фронт Мальгин стрелял, как всегда, спокойно и уверенно. Железная доска была укреплена на макете танка. «Танк» полз на бойца. Три выстрела. Три бронебойных пули. Три пробоины в центре железной доски, той доски, о которой и упоминал в начале рассказа и которая до сих пор хранится в роте Н-ского полка.

Вечером после стрельб я увидал Николая Мальгина. Он читал какую-то книжку.

— Опять про Тигробоя? — спросил я, хотя видел, что Мальгин читал не старую потрепанную книжку, а новенькую брошюру.

— Точно, про тигробоя, а вернее — про тигробоев, улыбнувшись, ответил Николай. — Читаю, как наши бронебойщики «тигров» фашистских уничтожают. «Тигры» — это танки у них такие. А наши их бьют, как настоящие тигробои. Вот таким бы стать!

— А про Густава Эмара забыл? — спросил я весело.

Николай махнул рукой:

— Далеко тому Тигробою до наших!

Николай вскоре уехал на фронт в составе маршевой роты. Я провожал уезжающих бойцов:

— Ну, Николай, ждем весточку для газеты!

Длительное время мы ничего не слышали о Николае Мальгине. И вот пришло письмо с фронта от заместителя командира полка.

«…В вашей части служил отличный воин-бронебойщик Николай Владимирович Мальгин, — писал майор. — Когда фашисты атаковали наш полк, переправившийся на правый берег Днепра, Мальгин проявил изумительное мужество. До двадцати фашистских танков рванулись на наши позиции. Гитлеровцы хотели раздавить, сбросить советских воинов назад, в Днепр. Николай Мальгин, находясь впереди подразделения, тремя выстрелами подбил три немецких танка. Четвертый „тигр“ смял его позицию. Но когда машина проскочила дальше, пуля чудом спасшегося бронебойщика остановила ее. И все это благодаря умению и стойкости отважного воина Николая Мальгина. Еще два выстрела успел сделать герой. И еще два танка остались на поле боя. Контратака была отбита.

Вчера мы проводили Николая Мальгина в Москву. Он поехал получать высокую награду — медаль „Золотая Звезда“ и орден Ленина…»

Через несколько дней я получил письмо. Оно было из Москвы, от Мальгина. Он просил передать привет редакции и в конце письма, между прочим, написал:

«Помните старую книжку о Тигробое? Она заронила во мне мечту о смелости, о меткой стрельбе. Но научился я этому у наших бронебойщиков, у советских тигробоев».

Мы разговаривали с Николаем Владимировичем до полуночи.

— А где теперь та книжка, старая, о Тигробое? — спросил я. — Потерялась?