Валерий Горбунов - Герои среди нас (Сборник статей)

Сели, положив на колени автоматы.

- Нужно подождать маленько, ребята. Подождем, пока они напьются. Я с часок назад мимо их избы шел. Видно, гуляют еще, песни орут.

Иван Егорович сует кисет с самосадом, гасит лампу. Темнота. Кажется, что за бревенчатыми стенами остановилось время. Темнота, только красными звездочками вспыхивают цигарки.

Пора. Старик встает, чиркает спичкой, шарит на печке. При тусклом, умирающем свете Николай заметил, что он взял топор.

В деревне тишина. Даже собак не слышно,- видимо, загнал их дождик по конурам. Стараясь не шуметь, разведчики идут вдоль плетней.

- Здесь, - шепчет связной, - в этом доме кум его проживает, старостой он у нас теперь.

- Собаки есть?

- Есть один кобель, злющий, но ничего, он меня знает, так что я его тихо…

Чуть слышно скрипнула калитка. Иван Егорович исчез в темноте. А дождь стучит и стучит по крышам, по земле, по голым деревьям. Монотонно и гулко. Зарычала собака, потом чуть завизжала, узнав. И опять тихо.

Зачавкали шаги, подошел Иван Егорович.

- Все. Пошли, я его в конуре бочкой прикрыл. Хотел пристукнуть, да пожалел. Кобель-то не виноват, что хозяин сука… Пошли.

Сквозь ставни пробивается свет. Николай тихонько влез на завалинку, заглянул в щель.

Комната, стол полон бутылок, спиной к окну человек, уронивший на стол голову.

Больше ничего не видно.

Королев повернулся к леснику:

- Давай, Иван Егорыч!

Старик поднялся на крыльцо, стукнул в дверь. Нет, не слышат. Теперь он со всей силы бьет кулаком по двери.

В сенях завозились.

- Чего там надо? - давится матершиной хозяин. - Ну кто там еще?

- Я, Семеныч, Иван-лесник, отвори, дело есть.

- Что еще за дела по ночам?

- Спешное. Ко мне солдат советский зашел, говорит, из плена бежал.

- А, вот оно что… Постой, я сейчас.

Стучит в сенях щеколда.

Один из разведчиков встал у самой двери, в его руке тускло блеснул кинжал.

Дверь распахнулась, удар, и хозяин мягко осел на пол.

Путь свободен. Теперь в дом. За столом трое. Расстегнутые чужие мундиры, пьяные морды.

Один потянулся к поясу с кобурой, валявшемуся на стуле.

- Кто такие? В чем дело? Да знаете, кто я?..

Так вот он какой, предатель. Остекленевшие глаза, пьяный мокрый рот, красная рожа.

- Руки на стол, сволочи!

Полицейские начали медленно трезветь. Наконец-то они поняли, с кем имеют дело.

Королев достает приговор.

"Именем советского народа…"

Он вскинул автомат, увидел глаза, полные животного ужаса, разорванный криком рот. Палец сам нажал на спусковой крючок.

В отряд вернулись на рассвете. Николай вошел в палатку командира, положил взятые у изменников документы, оружие.

- Товарищ командир, приговор приведен в исполнение.

Приближалась зима. Ветер становился злым, колючим. По утрам лужи подернуты льдом. Все покрыто инеем - палатки, шинели, приклады автоматов. Трудно в лесу зимой. Тем более что постоянного лагеря у медведевцев не было. Они кочевали с места на место. За ними по пятам шли каратели.

Однажды разведчики, вернувшись с очередного задания, принесли в отряд объявление, которое гитлеровцы расклеивали в деревнях.

В нем черным по белому было написано, что партизанский отряд, действовавший на Брянщине, уничтожен карателями.

- Вот видишь, комиссар, - Медведев усмехнулся, - оказывается, нас-то уже нет. Похоронили нас господа фашисты. Ну что ж, мы им о себе напомним. Николай, зови командиров.

К Хотимску подошли в сумерках. Город, охваченный трещинами противотанковых рвов, лежал перед ними тихий и темный. Только ветер стучал железом на крышах, да иногда слышался отрывистый собачий лай.

Наконец, совсем стемнело. Партизаны ждали. Еще раньше ушли в город разведчики, они должны перерезать телефонные провода.

Вот и они.

- Вперед, - командует Медведев.

После лесных тропинок непривычно шагать по городским улицам. Кажется, что стук сапог далеко разносится в тишине.

- Скорее, скорее!

Медведев почти бежит, зажав в руке тяжелый маузер.

Еще один поворот, а там городская площадь.

Еще немного…

- Та-та-та-та-та-та-та-та.

Ударил вдоль улицы пулемет. Ему отвечают партизанские автоматы. Где-то впереди раз, другой, третий рванули гранаты. Это группа охвата ворвалась на площадь с другой стороны.

Николай, прижавшись к земле, короткими очередями бил по пулеметным вспышкам.

Рядом сухо щелкал маузер командира.

А пулемет не унимался. Плел и плел смертоносную строчку, поливал улицы и дома горячим металлом. Каждая минута решала исход боя.