Валентин Булгаков - На линии огня - Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно».Годы войны

— Хвастать все молодцы… — подзадорил его кто-то из больных.

— Я хвастаю? Стало быть, я хвастун? — Димка тотчас же встал на дыбы, его долго заводить не надо. — Предлагаю пари!

— Ваня, не отступай! — зашумели вокруг.

— А на что спорить-то будем? — спросил веснушчатый парень.

— Хотя бы на поллитра! — не задумываясь выпалил Димка.

— Что ж, на поллитру так на поллитру, — решился тот и протянул руку.

Димка встал, бросил на стол костяшки домино, поправил рукой свой чуб и двинулся к девушкам.

Я всегда дивился его способности — подойти к незнакомой или малознакомой девушке и заговорить с нею как ни в чем не бывало. Я и в школе-то всегда их побаивался, девушек, а уж теперь вообще старался без нужды не попадаться им на глаза.

Однако на сей раз у него что-то не заладилось. Девушка либо отвечала односложно, либо отмалчивалась, краснея. Словом, разговор не вязался. Раздосадованный, Димка отошел к ее подругам. Тотчас же послышались шутки и смех.

Тем временем девушка, с которой так безуспешно заигрывал Димка, вышла в коридор. За нею с рассеянным видом направился наш донжуан. А чуть погодя ребята услышали возмущенный крик и звук пощечины.

— Иван, готовь бутылку! Не иначе как Димка исполнил свое обещание…

Все эти подробности я узнал чуть позднее. А тогда, возвращаясь из кабинета лечебной физкультуры, я увидел всхлипывающую около пальмы девушку.

— Что с нею? Почему она плачет? — спросил я у проходившего рядом ранбольного.

— Обиделась, должно быть.

— На кого?

— Да ваш Димка ее поцеловал, что ли.

— Как поцеловал?

— Поспорил с ребятами на поллитра, что поцелует, вот и…

От возмущения у меня потемнело в глазах. Я поспешил в палату.

Димка с видом победителя лежал на койке, высоко задрав ноги. Не раздумывая, я направился прямо к нему.

— Там, в коридоре, девушка плачет, — еле сдерживаясь, начал я. — Ты к этому не имеешь отношения?

Димка удивленно посмотрел на меня. Потом ресницы у него дрогнули.

— Ты тоже собираешься меня учить? А что, собственно, произошло? Ну, чмокнул я ее в щечку…

— Я тебя сейчас как чмокну в щечку, свинья ты этакая! Жаль только, что вот нечем, но все равно… Голос у меня прервался, в груди клокотало.

— Но, но, тише на поворотах! — вскочил на ноги Димка. — А то ведь не посмотрю, что ты…

— Да с тебя станет! Особенно если на спор, на поллитра…

— А чего он ко мне пристал как репей? — Димка уже явно шел на попятную.

— Анатолий говорит тебе то же самое, что и я! — приподнялся на локте Липатов.

— Слышал я вашу мораль!

— А бахвалиться нечем! Всю нашу палату опозорил! — подхватил обычно невозмутимый Кузьма.

Немного растерявшись от неожиданного натиска, Димка открыл было рот, но в этот момент в палату торопливо вошел комиссар.

— Что здесь у вас происходит? — спросил он, прикрывая за собой дверь. Все молчали, избегая его взгляда.

— Да ничего особенного, — пробормотал кто-то.

— Я слышу, что ничего особенного. Крик на весь госпиталь, хорошо хоть драку не застал. Что ж вы молчите? Белоконь, ответьте мне, о чем спор?

— Да здесь у нас случай один произошел… — Кузьма неловко покашлял в кулак. — В общем, Молоканов девушку поцеловал, а она расстроилась, плачет…

— А где эта девушка?

— Там, в коридоре.

Нина стояла на прежнем месте. Возле нее неловко топтались подруги, здесь же и сестра Грета. Они как могли успокаивали девушку. Та молчала и, как малышка, кулаками вытирала глаза. Видно было, что у нее сейчас одно желание — поскорее бежать из госпиталя, подальше от всех сочувствующих.

Но комиссар, сразу разобравшись, о ком шла речь, вежливо отозвал ее в сторону, о чем-то тихо спросил. Затем она направилась в его кабинет.

На другой день после обеда комиссар снова вошел в нашу палату. Таким хмурым мы его еще никогда не видели. Сухо поздоровавшись, он присел к столу.

Димка, сидя на койке, уткнулся в книгу.

— Так вот, товарищи, — глубоко вздохнув, начал наконец комиссар. — Разговаривал я вчера с Ниной Казанцевой…

Димка встрепенулся, но головы не поднял.

— Что вам сказать о ней? — продолжал комиссар. — Отец замучен фашистами. Брат погиб на фронте. Осталась с матерью… Вчера впервые пришла в госпиталь. Она шла сюда, к нам, чтобы как-то помочь воинам, которые так же, как ее брат и отец, пролили кровь за Родину.

Димка уже не притворялся, что читает. Он то краснел, то бледнел, кусая губы.

— Что же она здесь встретила? — строго взглянул на него комиссар. — Оскорбление, насилие, похабщину! Тот, к кому она пришла с открытой душой, разыгрывает ее на пари… Позор на весь госпиталь! Товарищ Молоканов! Вы должны загладить свой отвратительный поступок и в присутствии всех попросить у Казанцевой прощение.