Валентин Булгаков - На линии огня - Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно».Годы войны

Увидев внизу какой-то аэродром, Суворов спросил у штурмана:

— Где мы?

Недолго думая, тот ответил:

— В Монино!

Но, когда приземлились и стали искать отдельную разведывательную эскадрилью, выяснилось, что это Ногинск. Ну и досталось же штурману за ошибку! Хорошо хоть удалось без каких-либо проволочек заправить самолет горючим. Через десять-пятнадцать минут они сели в Монино. Опять обрулили все стоянки, но 215-й отдельной разведывательной эскадрильи не нашли. Между тем наступили сумерки и надо было подготовить «Петлякова-2» к ночной припарковке. Прежде всего требовалось слить с него воду и масло. Экипаж облазил весь самолет, однако сливные краны так и не обнаружил. Тогда Суворов отправился за помощью на командный пункт Монинского аэродрома. Дежуривший там офицер прислал к «петлякову» опытного механика, только и он ничем не смог помочь экипажу. Суворов попросил дежурного помочь ему отыскать эскадрилью.

Прибывший к месту стоянки пикирующего бомбардировщика комиссар эскадрильи Артемьев первым делом отругал экипаж за то, что допустили замораживание воды в радиаторах.

— Да мы этот самолет совсем не знаем. Потому что никогда на нем не летали, — оправдывался Суворов.

— Нашли время шутки шутить, — не поверил Артемьев. — Как же тогда сумели поднять его в воздух и тем более сесть?

— Всё на одном энтузиазме, — ответил Суворов.

А утром экипаж стал собираться в обратный путь, намереваясь добраться до полка поездом. В разведывательной эскадрилье не хватало людей, и ее командир капитан Берман срочно связался с представителем разведывательного управления ВВС, обрисовал ему ситуацию и попросил сделать все возможное для того, чтобы Суворов и прилетевшие с ним штурман капитан Тимофеев, стрелок-радист Карев остались в Монино. Когда в полдень Суворов явился в штаб эскадрильи за документами, Артемьев каким-то торжественным голосом объявил ему:

— Отъезд отменяется. Вот предписание начальника разведуправления, согласно которому вы и ваш экипаж отныне входите в состав нашей эскадрильи. Вопросы есть?

Ошеломленный Суворов молчал.

— Будем считать, что вопросов нет. Готовьтесь к боевому вылету.

Долго горевать по поводу нового места службы старшему лейтенанту не пришлось. Действительно, уже через сутки ему приказали вылететь на разведку. Штурман Тимофеев наотрез отказался занять свое место в Пе-2, мотивируя тем, что Суворов как пилот этого самолета пока никуда не годится. Дескать, перелет из Рязани в Монино — чистая случайность. За отказ Тимофеева взгрели, хотя по-своему он был прав. Нельзя было посылать летчика в тыл врага на самолете, который он путем не изучил. И только тяжелая обстановка на фронте могла подтолкнуть авиационное командование на такой безрассудный шаг. Вместо Тимофеева в экипаж был назначен штурман лейтенант В. Ястребов.

Первый боевой вылет Суворова прошел вполне успешно. Впрочем, как и все последующие. Воодушевленный удачами, он сам стал рваться на задания. И очень скоро Суворов зарекомендовал себя смелым и волевым летчиком.

Однажды он вылетел в тыл врага на единственном в эскадрилье «петлякове», снабженном лыжами. Поднял машину в воздух и обнаружил, что одна из лыж не убирается. Оказалось, что она развернулась перпендикулярно корпусу самолета. «Петляков» начал терять высоту. Это грозило серьезной авариен. Лишь благодаря высокому мастерству пилота машину удалось продержать в воздухе до тех пор, пока лыжа не встала на место.

Несмотря на неудачный взлет (что по негласным авиационным канонам — дурная примета!), Суворов решил не возвращаться на аэродром. Скоро вышли в район Вязьмы, где надо было сфотографировать железнодорожный узел. Выполнить здесь задание с первого захода помешали «мессершмитты». Суворов с резким набором высоты увел самолет в сторону солнца. Когда через несколько минут вернулись к железнодорожному узлу, истребителей там уже не оказалось. Разведчики спокойно сфотографировали цель, сбросили бомбы и двинулись на юго-восток.

На высоте четырех тысяч метров пролетели и отсняли цели в Рославле и Брянске. Последним объектом на пути домой была Жиздра. И хотя экипаж состоял не из новичков в воздушной разведке, знал, что полет в тылу врага всегда полон неожиданностей, над Жиздрой он чуточку расслабился. Вот почему внезапный и ураганный огонь зениток ошеломил. От близких разрывов самолет заплясал, как утлая лодочка на крутых волнах, стал неуправляемым.