Валентин Булгаков - На линии огня - Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно».Годы войны

Я был один , без какого бы то ни было сопровождения со стороны «силы, меня стерегущей». Был действительно свободен. Сознание свободы только понемногу овладевало душой, развязывало, распутывало ее силы и ставило человека на новую почву. Какая радость! Какое счастье!.. Я глубоко дышал, наслаждался трогательной, теплой красотой скромной природы и вновь чувствовал глубокую, неразрывную связь с нею и со всем миром.

Но что это делается там, в начале необъятной равнины? К тяжелому военному ящику на колесах, стоявшему в поле, спешно подбегают со стороны трех-четырех дворов так называемого Малого Мекенлоэ два-три человека. Некоторое время они возятся с чем-то у ящика, а затем стремглав бегут прочь. Ящик же начинает палить: взрыв за взрывом раздается вместе с блистающими вспышками пламени над ящиком, в тихом поле. Ага, враг еще не совсем покинул Мекенлоэ! Его приспешники, по-видимому, решили уничтожить запасной ящик с гранатами, чтобы он не достался вступившему в Мекенлоэ противнику.

Возвратившись в деревню, присутствую при опросе ее мужского населения лейтенантом Паганелли. Все мужчины, не исключая пастора, выстроились в длинную линию перед зданием ратуши. Паганелли подходил к каждому, начиная с первого правофлангового, и спрашивал, чем он занимается и не служит ли в войсках. Меня поразили доверчивость и снисходительность американца. Отпустив после минутного разговора пастора, он таким же порядком отпустил всех одетых в гражданское платье мужчин, хотя бы и молодых и вполне здоровых. Особенно странным, с военной точки зрения, показалось мне освобождение здорового, высокого и крепкого молодого мужчины, годившегося по своему сложению в гвардию и… может быть, состоявшего в гвардии.

— Вы чем занимаетесь?

— Служу на текстильной фабрике, гостил у родственников.

— Можете идти!

Подозрительный «штатский» облегченно вздыхает и тотчас скрывается в толпе.

Этот момент проявления полного равнодушия к врагу я много раз потом отмечал в своей памяти. Не было ли с самого начала дано соответствующее «указание» сверху о том, как надо относиться к немцам, служившим и не служившим в войсках? Уж, наверное, изящный Паганелли действовал не за свой страх и риск!..

Задержано было только несколько молодых раненых солдат в форме.

К вечеру появилась машина с радиопередачей. Из французского и польского радио мы узнали военные новости: бой в Берлине, крах итальянского фронта, немецкая армия в трех местах перешла Дунай.

Ночевали опять в риге, которая вечером была обстреляна, — на этот раз немецкими боевыми самолетами, вооруженными пулеметами. Наутро мы нашли следы множества пуль на стенах риги. Однако никто из людей не пострадал.

С 27 апреля управление в деревне перешло в руки советского коменданта полковника Ермакова, назначенного или избранного, должно быть, руководящей группой офицеров и моряков. У входа в комендатуру появился красный советский флаг с серпом и молотом. Деревня Мекенлоэ оказалась «оккупированной» Советской властью.

В тот же день все офицеры и бывшие интернированные покинули свои временные убежища в ригах и размещены были по квартирам у местных жителей. Небольшая группа, состоявшая из меня, Изюмова, Стойлова, Гилкина и украинца Букато, помещена была в двух маленьких комнатках в старинном домике пастора Георга Штиха, тихого пожилого человека, который принял нас приветливо и гостеприимно. Странно было впервые после долгого периода очутиться в обстановке культурного дома и вечером ужинать в «настоящей» столовой.

Пастор отрекомендовался противником Гитлера. По его словам, он был уверен, что если бы нацисты победили, то церковь в Германии была бы разгромлена.

— Наци говорили, — рассказывал пастор, — что если они погибают, так пусть все гибнет!..

Он перечислял нам немецких епископов и архиепископов, выступавших против нацизма. Среди них был и архиепископ айхштеттский, — очень, по его словам, выдающаяся личность в Германии.

Пастор сознавал также, что иначе, хуже представлял себе русских. По его наблюдению, русские матросы и офицеры вели себя очень скромно.

— Это отнюдь не были те люди, о которых нам твердили, что у них и образа-то человеческого нет. Американские солдаты держали и держат себя гораздо более распущенно.

В пасторской библиотеке оказался ряд книг по искусству (например, 6-томное издание «Всеобщей истории искусства» д-ра А. Альберта Куна) и по истории местного края, с интересными сведениями из прошлого Вюльцбурга, Вайсенбурга, Айхштетта, и я усердно штудировал эти книги в течение тех 10 дней, что мы пробыли в Мекенлоэ. С группой матросов я даже посетил в воскресный день старинную церковь с интересной деревянной скульптурой над алтарем, созданной в 1700 году и изображавшей коронование девы Марии. Товарищи матросы с любопытством следили за богослужением и держали себя в церкви крайне сдержанно и даже боязливо.