Николай Колбасов - Штрафники. Люди в кирасах

— Все для фронта? — кивнул на необычную обувку Колобов, но сержант шутки не принял.

— Ничего, в них сподручнее. Вы с пакетом? — спросил он неожиданно густым басом.

Взяв из рук Николая пакет, внимательно осмотрел печати и совершенно бесшумно ушел куда-то по коридору, велев Колобову подождать. В здании застыла вязкая тишина. Кабинетов в коридоре много, но ниоткуда ни звука. «Людей тут нет, что ли? — размышлял Николай. — Какая же это пересылка?»

Наконец вернулся сержант.

— Все в порядке. Документы ваши у начальника. А вам приказано пройти на второй этаж. Первая комната с левого ряду. Отдыхайте покедова.

На втором этаже дверей оказалось тоже немало. И только за первой с «левого ряду» слышались чьи-то голоса. Николай присел на скамейку и свернул цигарку: не дымить же самосадом в чистой и светлой казарме. Покурив, встал и открыл указанную дверь.

Комната с одним большим окном оказалась длинной, будто пенал. Вдоль внутренней стены — нары. На противоположной — выцветшие портреты Сталина, Ворошилова, Тимошенко, Буденного. В центре, за просторным дощатым столом, — пятеро в гражданской одежде. Они с явным любопытством рассматривали вошедшего.

— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался Николай.

— Приветик, вояка без знаков различия, — ответил высокий и красивый парень лет двадцати пяти — двадцати семи. — Тоже штрафничок?

— Угадал, — не сразу отозвался Колобов, проходя к нарам. — Где тут свободно? Вещи положу.

Его неторопливость и самостоятельность явно не понравились высокому. Он оценивающе оглядел Николая и издевательски вежливо улыбнулся:

— Видите ли, нары у нас, к сожалению, заняты. Можем предложить только нижний ярус. Как вы оцениваете такой расклад?

— Отрицательно, — спокойно сказал Колобов и, выбрав место, положил на нары шинель и узелок — все свои вещи. Он уже понял, что судьба, похоже, свела его с вором в законе, местным «королем».

— А вот за то, что без спросу распоряжаешься, мосол разжалованный, можешь и по харе схлопотать, — повысил голос высокий.

— Не думаю.

— Ха! Вы слышали? Он еще и думать умеет. Король здесь я — Красовский. Не слыхал?

Голос у Красовского басовитый, уверенный. Четко очерченное прямоносое лицо по-девичьи белое, чистое. Большие нахальные глаза отливают синевой вечернего неба. На стройном теле ладно сидит новенький шевиотовый костюм.

— На фронте посмотрим, какой ты «король», — усмехнулся Николай. — Тут, за столом, и императором себя назвать можно.

— Ну-ка, повтори, что ты сказал, баклан щипаный? — «Король», отшвырнув ногой табурет, нарочито неторопливо снял пиджак, бросил его на нары и принял угрожающую позу.

Остальные не сдвинулись с места. Однако Колобов, скользнув быстрым взглядом по лицам сидевших, заметил, что трое из них смотрят на своего товарища неодобрительно. Лишь один, самый щупленький с сухим остроносым лицом, вскочил с места и петушино завопил:

— Врежь ему в лобешник, Олег Юрьевич! Врежь!

От Красовского тянуло сивушным перегаром. Он выставил перед собой руки и растопырил пальцы.

— Счас ты у меня к параше пришвартуешься, солдафон, — процедил «король» сквозь зубы. — На кого духариться вздумал? По-другому запоешь, когда дыхалку тебе перекрою.

Это прозвучало настолько грозно и правдоподобно, что Николай невольно повел подбородком, будто ему уже нечем стало дышать. Но уступать было нельзя — решалось нечто большее, нежели победа или поражение одного из них. Олег, ясное дело, здесь верховодит и его боятся. Так что оставалось либо оказать достойный отпор «королю», либо стать зависимым от него.

Колобов напрягся, оценивая каждое движение приближающегося противника. Неожиданно Красовский остановился и, не опуская вытянутых вперед рук, предупредил, что кличка у него «Бесстрашный» и он — вор-профессионал.

— Ты все это лучше следователю расскажи, а мне ни к чему, — теперь уже с откровенной насмешливостью ответил Николай.

В то же мгновение он едва успел уклониться от бросившегося на него «короля». Тот не хотел рисковать и решил использовать главный козырь в любой драке — внезапность. Красовский и остановился только для того, чтобы либо запугать, либо отвлечь внимание этого чересчур самостоятельного пришельца, а потом в стремительном прыжке добраться руками до его шеи.

Но находясь уже в воздухе и не имея возможности изменить направление прыжка или приостановить его, Красовский увидел, как фигура стоявшего перед ним парня резко отклонилась вправо, и тут же ощутил жесткий удар в корпус. Согнувшись пополам от невыносимой боли, он схватился руками за живот и едва устоял на ногах. Глотая широко раскрытым ртом воздух, попятился к столу…