Сергей Барабаш - Степень риска (сборник)

– Беккер Пауль. Фельдфебель, – прочитал вслух Титоренко.

Фельдфебель действительно не был эсэсовцем, наверное, по стечению обстоятельств он подменял убитого или раненого механика-водителя. Ничего путного он сказать не мог. Лейтенант посмотрел танкисту в глаза, лихорадочно блестевшие на разбитом вкровь лице, и, подбирая слова, спросил:

– Вас фюртэ зи хирхеер, ин дизэс штрассе? [12]

– Чаусы, – ответил немец и махнул в сторону штаба армии. – Кайне руссише зольдатен, – он покачал головой и добавил: – Кайне руссише оффицирен. Кайне [13] .

Титоренко вздохнул: фельдфебель подтвердил то, что лейтенант только что услышал по рации, – в Чаусах действительно уже были немцы. Лейтенант поднял бумажник и вынул из одного из кармашков пачку любительских фотографий. Перебрав фотографии, Титоренко протянул их Васину, а сам повернулся к танкисту:

– Значит, говоришь шофер, да? Рабочий? Пролетариат, можно сказать?

– Вас волен зи? – перебил его немец. – Дас ист нихт майне шульт [14] .

– Не виноват! А кто виноват? – Титоренко выхватил фотографии из рук Васина. – А это что? Что это? Вас ист дас? [15] – Титоренко потряс перед лицом немца фотографиями и швырнул их на землю.

– Эс тут мир ляйт. Их бэдаурэ эс зер [16] , – немец опустил голову, – фэрцайунг [17] .

Все еще сидящий на земле Деев поднял упавшие к его ногам фотографии с изображением фельдфебеля, позировавшего на фоне расстрелянных, и брезгливо отбросил их в сторону.

– Вэльхес кор бециунгсвайзе армее? [18] – спросил лейтенант. – Ир труппентейль? [19] – добавил он.

Немец молчал. Лоб его покрылся крупными каплями пота.

– Фэрштейн зи мих? [20] – Титоренко ткнул танкиста кулаком в плечо. – Фэрштейн?

– Найн, – немец старался не смотреть на русского командира, – ляйдэр кан их нихт. Их фэрцихтэ дарауф. Их бин зольдат [21] .

– Ну и черт с тобой, – лейтенант со злостью сплюнул, – в твоей солдатской книжке и так все записано!

Он сразу потерял интерес к пленному.

– Быстро обыскать убитых и собрать оружие, – сказал Титоренко, повысив голос, – да побыстрей, уходить надо. И карту, карту ищите! – Титоренко обернулся к Дееву: – Приглядишь за немцем, – добавил он вполголоса и пошел к вездеходу.

Пока Титоренко возился с рацией, перед «кюбельвагеном» выросла гора немецкого оружия и боеприпасов. У одного убитого офицера нашли карту и сразу расстелили ее на капоте вездехода.

– Русланд, – вслух прочел Титоренко название карты и зло хмыкнул. – Ну Русланд так Русланд, – и сразу нашел то, что искал. Чаусы значились захваченными еще вечером 15 июля. Все разом помрачнели: выходило, что спешили они напрасно.

Между тем фельдфебель, воспользовавшись оплошкой Деева, прямо со связанными руками бросился к лесу. Титоренко услышал крик Деева, когда танкист уже подбегал к кустам. Пулеметчик бежал следом, но был безоружным.

– Деев, ложись! – закричал лейтенант и одним прыжком оказался у кучи немецкого оружия. Выхватив первый попавшийся МП, он рванул затвор и от бедра веером пустил гулкую очередь.

Когда лейтенант подбежал к упавшему немцу, у того уже закатывались глаза. Усилием воли он задержал взгляд на русском офицере. Титоренко посмотрел в залитое кровью лицо танкиста и достал нож. У немца еще хватило сил испугаться. Не глядя, на ощупь, лейтенант перерезал веревку, стягивающую немцу руки, и отступил на шаг.

– Данке шен [22] , – прошептал умирающий.

– Гэрн гэшеэн [23] , – ответил Титоренко и, отходя от немца, пробормотал: – Зер шадэ [24] .

У вездехода лейтенант тяжело положил руку на плечо Деева:

– Еще раз повторится, – сказал он вполголоса, – голову сниму! Понятно?

– Понятно, – чуть слышно ответил Деев и с уважением посмотрел на командира.

– Товарищ командир! – услышал Титоренко. – Товарищ командир! – К лейтенанту подбегал Васин. – Здесь гражданские.

– Какие еще гражданские?

– Мы эту дивчину в бинокль видели!

Солнце село, и в лесу стало совсем темно. От поляны, где группа приняла бой, уходили лесом. Немецкий вездеход пришлось бросить: бензобак оказался пробитым сразу в нескольких местах, и, пока это обнаружили, бензин вытек. Когда забрались в глушь и в темноте голубоватым светом заиграли гнилушки, идти стало невозможно. Расположились на небольшой овальной проплешине у лесного ручья, освободив себя и лошадей от тяжести многочисленных трофеев, Деев, оправдывая свое охотничье прошлое и чувствуя вину за побег немецкого танкиста, взялся развести малозаметный костер. При свете карманного фонарика он набрал валежин, быстро и аккуратно стесал с них топориком влажную поверхность и настрогал щепок. Сложив домиком в основание костра сухие лучинки, поджег их и на рогульках приспособил над пламенем большой закопченный котелок с трофейными кусками мяса.