Владимир Калачев - Не склонив головы

Между тем, в коридоре, перед самой палатой, где лежал русский ученый, послышались шаги. Дверь распахнулась. Держа за руку тюремного врача, в палату вбежал Рамке. Когда он приблизился к постели, то увидел, что возле Органова, склонившись у его изголовья, безмолвно застыл доктор Майер. Голова русского ученого была неестественно запрокинута — он был мертв.

Сообщение Франца Лебе о смерти Аркадия Родионовича потрясло Лугового. Только недавно был арестован и замучен Николай Красницин, затем убит Эрнст Генле. И вот — профессор Органов. — Это удар, удар в самое сердце. Погиб замечательный товарищ. И погиб он от руки пьяницы — тюремного следователя.

Луговой не сомневался, что нацисты, наконец, все же сумели пронюхать о вредительстве. Все ясно. Ждать больше нечего. Не сегодня-завтра начнутся массовые репрессии, многих «завербованных» рабочих арестуют. И Луговой решился на смелый шаг…

В тот же вечер, по окончании работы, в дальнем углу на нижних нарах собралась группа «игроков». Лица у них были тревожны. Эти люди думали не об игре, они вели разговор совсем на другую тему. Подпольщики попали в трудное положение. И Луговой прямо сказал об этом своим товарищам.

— Ждать больше нельзя, — заключил Луговой. — Гестаповцы могут всех нас в любую минуту отправить в концлагеря. Понимаете, на наше место пригонят других и они снова будут создавать радары. Я считаю, что надо провести операцию сегодня же ночью. С Францем я уже договорился обо всем.

— Правильно, другого выхода нет, — поддержал Лугового Алексей Смородин. Он хотел что-то добавить, но совсем рядом кто-то громко запел:

Луговой поднял голову: на верхних нарах, свесив ноги и отбивая ими дробь по доскам, пел Пашка:

Нервы у подпольщиков были натянуты до предела, они решали важный вопрос, а этот дурачится… Луговой вскочил на ноги и шагнул к Пашке, но в тот же момент увидел, что Пашка пристально смотрит куда-то в сторону. Луговой невольно обернулся. У стены, за печным выступом, нагнувшись, стоял судетский немец Отто. Он поправлял расшнуровавшийся ботинок. Заметив, что привлек к себе внимание, Отто распрямился и побрел по коридору на свое место. А Пашка, беспечно потирая ладони, как ни в чем не бывало, продолжал петь:

Через несколько минут подпольщики продолжали прерванную «игру».

— Опять Отто? — сердито спросил Соколов.

— Да, надо быть осторожней… — ответил Луговой.

— Пора разделаться с негодяем! — Смородин вскочил с нар. — Ну подожди, доберемся до тебя, — погрозил он кулаком. — Доберемся…

Когда все разошлись, к Петру Михайловичу пробрался Смородин.

— Вы велели мне зайти к вам.

— Алеша, — Луговой взял его за плечи, — если не вернусь, то вы с Пашкой должны сами разыскать бумаги Аркадия Родионовича.

Луговой шумно вздохнул и, будто сбрасывая с себя какой-то груз, выпрямился. В бараке было сумрачно. Лампочки горели тускло и не могли совсем разогнать темноту наступающей ночи. Петр Михайлович обвел взглядом соседние нары.

— Аркадий Родионович сообщил тайник своих бумаг, — продолжил Луговой, — но проникнуть туда нелегко.

— В лабораторию? — у Смородина приподнялась одна бровь: — Ну, что ж, попытаемся.

— Нет, Алеша, не в лабораторию, в дом, где жил Аркадий Родионович.

— Он наверное сильно охраняется?

— Охраны нет, но в том помещении живут несколько гестаповцев. Понимаешь, надо сделать все тихо и быстро.

— Постараемся, Петр Михайлович, — заверил Алексей, — значит так, проникнем мы в дом, а потом…

— А потом, — перебил его Луговой, надо найти угловую комнату, где жил Органов. Вот, смотри сюда… — Луговой раскрыл шершавую ладонь и начал объяснять на ней схему расположения комнат.

— Запомнил?

— Да, Петр Михайлович.

— Теперь слушай дальше, — Луговой склонился к самому уху Алексея и перешел на шепот: — Если я не вернусь через два-три часа, пробирайся в комнату этой же ночью. Рядом с кроватью Аркадия Родионовича окно, вот там, в тайнике и есть щель, а в ней спрятаны бумаги.

— Понял.

— Учти, бумаги очень важные.

— Что с ними делать? — спросил Смородин.

— Надо сохранить до прихода нашей армии. В крайнем случае, повторяю, только в крайнем случае — все уничтожить.

Не больше чем через полчаса после разговора с Алексеем Смородиным Петр Михайлович, воспользовавшись темнотой, выскользнул из барака и, обойдя часового у калитки в ограде, оказался на территории заводского двора. Прислонившись к стволу огромного дуба, Луговой стал ждать Франца Лебе.