Виктор Чехов - Разведчики

— Слова от тебя не добьешься.

Шохин остановился, сощурил глаза…

— Тебе вот весело… стишки читаешь… А мне, брат, нечего веселиться.

Глаза Васыля блеснули:

— Как же не радоваться! Учебу закончили, скоро в тыл врага. Я только на Украину! Начнется настоящая работа. Что может быть интереснее жизни разведчика!

— И опаснее, — спокойно добавил Шохин. — А кричать об этом нечего. Тоже разведчик — сдерживать себя не умеешь…

Вечером Петр принялся за письмо к Кате Данюк. Разве он мог тогда, при первой встрече, предположить, что так полюбит эту девушку?! Сколько прошло времени, а до сих пор стыдно становится при воспоминании, как он отнесся к ней в день первого знакомства. Увидев худенькую черноглазую девушку в форме лейтенанта, обернулся к закадычному другу Синюхину и громко, чтобы она слышала, бросил:

— Гляди, Иван Титыч, цыпленка на заставу прислали.

Услышав его реплику, она резко повернулась к нему:

— Фамилия моя Данюк, я военфельдшер и приехала сюда оборудовать пункт медицинской помощи.

— А что его оборудовать, — усмехнулся тогда он, — его давно уже оборудовали. Идите прямо, и вам окажут помощь.

Катя резко обернулась:

— Медицинскую помощь буду оказывать я. А пограничнику, да еще сержанту, не к лицу в таком тоне разговаривать со старшим по званию.

Очень скоро он увидел, какая это храбрая, отзывчивая и самоотверженная девушка… Далеко она сейчас… Когда они еще увидятся?

Петр сидел задумавшись в небольшой комнате, оклеенной синими обоями. В ней две койки, между ними стол. Небольшая лампа бросает светлый круг, остальная часть комнаты в голубоватом полумраке от абажура. На одной из коек, отвернувшись к стене, тихо посапывает Васыль. Рука Петра быстро скользит по бумаге:

«Дорогая Катя!

Только что отправил тебе письмо и спешу отослать второе. Пожалуй, долгое время не смогу писать тебе. Расстаемся с тобой надолго. Пишу „расстаемся“, как будто мы сейчас не в разлуке. В письмах я говорю с тобой, чувствую тебя рядом, а когда получаю от тебя весточку, это чувство усиливается во много раз… Но теперь мы даже не сможем переписываться. Хотя ты мне все-таки лиши на прежнюю полевую почту. Если представится случай, передадут… Я не могу сказать, что меня ждет впереди, но о том, что пощады врагу от меня не будет, ты сама знаешь. Сейчас, когда неизвестно, увижусь ли я с тобой или нет, я очень жалею, что доставил тебе столько неприятных минут. Не умею писать ласковые письма, но хотелось бы обнять тебя, Катя, имея на это полное право. Без тебя я жизни своей не представляю, да и не хочу…»

Петр зачеркнул последнюю фразу и задумался… Перед его глазами встала милая черноглазая девушка с грустной улыбкой. Седая прядь выделялась в ее смоляных волосах…

— Трудно вам будет, Катя, — Виктор Андреевич Королев наклонился над рентгенопленкой. Красный свет фонаря осветил его лицо, и оно показалось Кате незнакомым. — Трудно вам будет, Катя, — повторил он.

— Трудностей-то как раз и не боюсь, — просто сказала Катя. — Не могу я больше оставаться в тылу! — горячо заговорила она. — Здесь надо работать пожилым, выздоравливающим… Многие есть слабее меня, а без перерыва работают на передовой. Впрочем, я и Зоя Перовская уже получили назначение и завтра поступаем в распоряжение санотдела пограничных войск.

— Пришла попрощаться?

— Попрощаться, Виктор Андреевич.

— Если бы мой Анатолий был в погранвойсках, я бы посоветовал ехать к нему.

— Буду проситься на свою, на шестую, — лицо Кати смягчилось.

— Там встретитесь с Синюхиным. После выздоровления и Марин вернется на свою заставу, а там, глядишь, и еще один пограничник приедет. Мы с тобой, Катя, так подружились, что я все твои секреты знаю…

— А у меня, кроме вас, никого и на свете нету… Ведь мои родители погибли в Ленинграде, — голос Кати был очень грустным. — Временами бывает так тяжело, когда вспомнишь, что никого-то, никого нет из родных… Думала — Петр будет со мной, но он уехал неизвестно куда. Даже писем не могу получать от него…

— Вернется! Героем к тебе вернется! — ласково сказал Виктор Андреевич и вздохнул: — Мой Анатолий тоже ведь теперь парашютист-радист. Обещал при первой возможности весточку подать.

— Петя тоже обещал… А вы мне будете писать?

— Буду. И ты не забывай.

— Разве я когда-нибудь забуду вас! Вы для меня вторым отцом стали.

— Поэтому-то и буду за тебя волноваться.

Оба встали, попрощались.