Виктор Чехов - Разведчики

— На край света ведешь ты нас, Иван Титыч, — шутили разведчики. Но в голосах слышалась усталость. Сколько исхожено по болотам, по камням! У многих разваливалась обувь.

— Уж верно говорит старая пословица, — бурчал Зубиков, — водицы — хоть залейся, камешков — хоть убейся.

— Прекратить разговоры! — остановил Синюхин.

Приблизились к Лотте и, чтобы сбить противника со следа, пошли в обратную сторону.

После двухчасовой ходьбы к Синюхину подошел Зубиков с другими разведчиками.

— Товарищ старший сержант, здесь для переправы удобное место.

— И к фашистам в лапы? — сдерживаясь, ответил Синюхин. — Немцы кругом, и на этом, и на том берегу. Смотреть надо лучше! — Он был возмущен: пограничники — и вдруг не заметили на крутом выступе берега признаков врага. Два раза на песке видны были глубокие отпечатки ног, кое-где песок был сильно вытоптан, а в одном месте устроено что-то вроде сторожевого охранения. Может быть, сейчас уже и никого нет, а может, где-нибудь неподалеку казармы или какая-нибудь воинская школа. Во всяком случае, та сторона берега небезопасна. Синюхин видел — бойцы утомились, голодны. А сам он разве не так же утомился? Не голоден? Но кто может думать в данную минуту о еде, об отдыхе… Синюхин почувствовал себя очень одиноким. «Эх, товарищ политрук, не довел до точки, — с горечью подумал он, — дал я тебе слово заниматься, подготовиться в школу лейтенантов, а без тебя трудно будет. И сейчас трудно, ох как трудно! Но товарищей надо поддержать, надо в них поднять бодрость».

— Километров пять пройдем вверх, против течения, потом переправимся на север. Боевое задание должно быть выполнено! — спокойно сказал он.

…Переправились без помех, на плотах, и продолжали свой путь. В чаще леса Синюхин устроил длительный привал. На следующий день поднялись на ровное каменистое плато, где только изредка попадались потрепанные ветром кусты. Разведчики вздохнули свободно, уверенные, что ушли от преследования. Но, подымаясь на небольшую высотку, вновь наткнулись на немцев. После короткой перестрелки стали отходить. Их не преследовали: гитлеровцы не приближались даже на выстрел и в то же время оставляли путь только на восток. Все это очень волновало Синюхина, но он не мог понять хитростей врага. В конце концов решил посоветоваться с Армасом и Зубиковым.

— Ну, что скажете? — спросил он, высказав свои опасения.

— Похоже, в ловушку загоняют, — мрачно проговорил Зубиков.

— Чего похоже, — отозвался Армас, — разве не слышите?

— Что? — одновременно спросили Синюхин и Зубиков, прислушиваясь. В воздухе разносился монотонный шум. И чем ближе подходили, тем он становился явственнее.

— Падун, — разъяснил Армас, — думают заставить сдаться.

— Сдаться?! — вскипел Синюхин. — Да разве кто из пограничников сдается?! Только что отдал жизнь за Родину наш товарищ политрук. Герой Советского Союза товарищ Вицев взорвал себя вместе с гитлеровцами, а последние его слова были: «Пограничники не сдаются!» Герой Советского Союза товарищ Спеков до последнего патрона бился с врагами. Застава Героя Советского Союза товарища Каштанова, окруженная со всех сторон, двадцать два дня билась с врагом, а никто и не думал сдаться!

— Чего ты рассвирепел, товарищ старший сержант? — обиделся Армас. — Я ведь говорю о расчетах немцев. Загоняют нас к падуну.

— А ведь верно, загоняют, — согласился Синюхин и оглядел пограничников. — Так будем же биться, товарищи, до последнего патрона! Живыми не дадимся!

Теснимая крутыми берегами вода, с шумом вырываясь из каменистых объятий, низвергалась с трехметровой высоты и в ярости бросалась на встречные камни. Суровое, красивое зрелище представляли собой эти пороги. Река кипела, металась, брызгами разбиваясь о камни. Облака из мельчайших капель поднимались вверх. Здесь единственное неохраняемое место… Стало ясно: гитлеровцы позволили уйти в эту сторону, подождут прибытия подкрепления, и тогда… Уверены, что разведчикам выхода нет…

Устало прислонившись к каменной глыбе, Синюхин глядел на бурливые пороги. Атлетического сложения, с задумчиво наклоненной головой, он походил на древнего русского витязя, остановившегося перед дорожным камнем. На противоположном берегу — дорога к жизни, к борьбе, к мести. Сзади, направо, налево — многочисленный, злобный, беспощадный враг… Синюхин вздохнул: жалко Зину, ребят. Да и товарищей… «Примем бой… последний. Вот здесь лучше всего будет организовать оборону»… Подняв с земли палку, Иван Титович зашагал вдоль берега. Рев порога становился все оглушительнее, мешал сосредоточиться. Синюхин прикидывал, где лучше отрыть окопы, где установить пулемет, и с ужасом убеждался — быстро выбрать место не может. Летели дорогие секунды. С каждым мгновением приближались враги… Мелькнула мысль перебросить на тот берег веревку: река в этом месте была узка… Но сейчас же Синюхин обругал себя — веревке не за что зацепиться, на том берегу только мелкие кусты. Да и веревка не выдержит такого напора воды… Желая определить силу течения, Синюхин бросил палку в реку. Ее стремительно подхватило и отнесло к противоположному берегу, некоторое время покачало на волнах и потащило дальше.