Амаяк Сирас - Арарат

— Простите, товарищ лейтенант, это я виноват, — отозвался второй боец (Гарсеван узнал по голосу Габриэла). — Я, как более опытный, не должен был забывать… О матери моей он рассказывал, об отце…

— А ты ему рассказывал, как надо бить врага? Твой отец на фронт нас провожал и говорил, что твои письма радуют мать.

— Вот и Ара об этом говорит.

Гарсеван проверил их автоматы и на прощание приказал:

— Ну, будьте же бдительными! А огонь без приказа не открывайте.

Гарсеван направился к отделениям, которым поручено было отразить предполагаемую атаку танков. Навстречу ему с рапортом вышел Грачик Саруханян, назначенный командиром петеэровцев. Гарсеван одну за другой проверил позиции бойцов его подразделения. В открытых щелях лежали Вахрам, Левон Мирабян и Тартаренц; Унан Аветисян и Абдул с радостью поглядывали на хорошо знакомое лицо комроты. Несколько дней назад Гарсеван рассказал Унану о своей встрече с его матерью, и теперь Унан с особой любовью глядел на Гарсевана.

Бойцы этого подразделения вооружены были противотанковыми ружьями и бутылками с зажигательной смесью. Соседнее подразделение возглавлял Игнат. Рядом с ним лежали Юрик Мартиросян, который с первого же знакомства пришелся по душе Игнату, и боец Лалазар — уроженец Арамуса.

— Ну, Саруханян, гляди во все глаза! — распорядился Гарсеван. — Надеюсь, что твои новички — Тартаренц, Мирабян, — он назвал еще несколько фамилий, — хорошо выдержат первое испытание огнем. А потом свыкнутся. Ты вспомни собственное боевое крещение… Все мы в первый раз невольно чувствовали тревогу, и ее пришлось преодолевать усилием воли.

— Все будет в порядке, товарищ комроты! — заверил Саруханян.

Мрак постепенно рассеивался. Подразделения были проверены, и Гарсеван направился к своему КП. Едва он вошел в землянку, как его вызвали к телефону:

— Фиалка, Фиалка… Отвечайте Сороковому!

«Фиалка» были условные позывные роты Гарсевана, «Сороковой» — командира полка. Связным у телефона была Нина.

Мягкий голос Нины успокаивающе подействовал на Гарсевана, но он невольно подумал: «Фиалка? Какая я к черту фиалка? — И он с усмешкой оглядел свою огромную фигуру. — Уж лучше б назвали меня бревно».

Послышался голос Асканаза Араратяна:

— Какие новости на участке, как настроение у бойцов?

— Пока на участке спокойно. Бойцы — на своих местах. Техника готова к действию. Новички вспоминают о своих матерях.

— Поэзию пока оставим. Чем вы гарантируете, что новички не дрогнут в критическую минуту?

— Рядом с каждым — по испытанному бойцу, да и сами они — честные парни. Командиры подразделений не подведут, уж будьте спокойны, товарищ командир!

— В шесть ноль ноль доложите положение!

На востоке серые тучи плотно закрывали небо, но раннее утро уже давало знать о себе.

— Товарищ Саруханян… — заговорил Тартаренц. — Что же будет с нами, если эти проклятые танки бросятся на нас?

— А мы тоже бросимся на них. Да ты только погляди, какое у тебя ружье в руках: если хорошо нацелишься и метко попадешь, с таким грохотом опрокинется танк, что тебе покажется — скалу подорвали динамитом!

— Ишь, как легко вы говорите… Так почему ж не подрывали до сих пор? Допустили германца до самого порога дома и приказывают Тартаренцу: вставай, мол, отбрось врага назад!

Саруханяну не терпелось одернуть болтуна, но он не решился перед самым боем обижать бойца. И он ограничился тем, что наставительно сказал:

— Ну, кто в первый раз в бою, всегда считает, что только он и есть на свете… Все образуется, только не падай духом!

Последние слова Грачик сказал с особым ударением. Тартаренц не придал им значения, хотя он стремился к одному — установить по возможности близкие отношения с начальством и в первую очередь с Саруханяном.

Залегший чуть поодаль Ара, стискивая винтовку в руках, поглядывал на Габриэла, стараясь во всем походить на него.

— Габриэл-джан, ты мне скажешь, когда стрелять, ладно?.. До чего же мне хочется уложить хоть одного из этих проклятых! А то, знаешь, все же неловко: брат у меня — человек известный, это меня обязывает…

— Ты не горячись, Ара-джан! Главное — постарайся сохранить хладнокровие!

Страшный грохот заглушил его слова…

— Перемешались небо и земля! — завопил Тартаренц.

Лежавший рядом с ним Вахрам, по-видимому, вспомнил его разговор с Саруханяном и сердито крикнул:

— Что ты вопишь?! Вперед смотри, балда! — и прибавил пару нелестных слов по адресу Тартаренца.