Георг Борн - Записки штурмовика (сборник)

Вот уже три недели, как я стал национал-социалистом, и чувствую теперь себя другим человеком. На следующий день после того, как я слышал речь Гитлера в Спортпаласе, Юрги повел меня в районную национал-социалистскую организацию. Меня записывал человек в коричневой рубашке. Как мне объяснил Юрги, это был начальник штурма. Оказывается, пятьдесят штурмовиков образуют «шар», четыре «шара» – «трупп», два «труппа» – «штурм», два штурма» – «штандарт»; четыре «штандарта» называются «группой», две или три «группы» – «обер-группой». Записывавший меня командир ни о чем меня не спрашивал, сказал только, что я должен буду сообщить ему адреса всех известных мне коммунистов.

– Это нам нужно для статистики, – добавил он.

Сидевшие в углу трое парней громко засмеялись.

– Тише вы, ослы! – буркнул штурмфюрер.

Я был несколько разочарован, так как ожидал, что принятие в члены национал-социалистской партии пройдет более торжественно. Записывавший меня партейгеноссе [10] Партейгеноссе – товарищ по партии; сокращенно у гитлеровцев «пэге» . – Примеч. ред. Дитрих указал мне на сидевших в углу и сказал:

– Они тебе объяснят, что нужно делать дальше.

Один из парней с довольно странной фамилией скривил свое изрубцованное лицо, зажег папиросу и сказал:

– Слушай, что тебе скажет доктор прав Герберт Грейфцу, три года живший на средства девок, а теперь нашедший наконец свое настоящее место: молодой национал-социалист должен поменьше думать, а если думать, то о жратве, пиве и бабах. То, что тебе прикажет твой начальник, должно быть исполнено, хотя бы тебе для этого пришлось самого себя перелицевать.

Грейфцу собирался, видимо, еще долго поучать меня, но другой парень прервал его и сказал:

– Не будь дураком. Разве ты не видишь, что имеешь дело с птенцом, который все берет всерьез? Как твоя фамилия? – обратился он ко мне.

– Вильгельм Шредер.

– Ну, так слушай, Шредер: ты должен ежедневно приходить сюда и узнавать, что тебе поручено. Сначала ты будешь расклеивать плакаты, продавать «Ангрифф». Потом наше начальство решит, на что ты годишься. Мне кажется, что ты подошел бы для нашего ХИБ [11] XИБ – Хинейн ин ди бетрибе – национал-социалистическая организация, работающая на предприятиях . – Примеч. ред. у нас мало подходящих парней для этой работы. Пока получай десять талонов на обед в спортивной казарме на Герэсштрассе. Потом ты, конечно, должен знать, что надо говорить при разговорах с молодыми рабочими о национал-социализме, «третьей империи», кризисе и т. д. Главное – надо запомнить, что говорил наш вождь. Потом тебе придется послушать Доктора – так мы зовем Геббельса – и, наконец, Розенберга. Этот, впрочем, часто так говорит, что ничего нельзя понять, но зато он хорошо рассказывает разные истории о расах, евреях и старых германцах. А Доктор, он хотя и хромой, но молодец: сам маленький, худой, а голос как у Таубера [12] Таубер – популярный берлинский певец . – Примеч. ред. .

На этом наш разговор прервался. И так как я почувствовал голод, то решил пойти на Герэсштрассе. Через полчаса я нашел то, что называлось спортивной казармой. Прежде здесь был какой-то магазин, теперь в двух больших комнатах стояли койки, в третьей – длинный стол и скамьи. За столом уже сидело тридцать-сорок молодых парней. Они курили и кричали:

– Давай скорее жрать!

У меня потребовали удостоверение, забрали талон и указали место у стола. Давно я не ел сосисок с капустой и поэтому так увлекся, что мой сосед толкнул меня в бок:

– Смотри, не проглоти тарелку.

Только мы кончили – пришла вторая смена. Если здесь будут кормить и, как говорят, давать деньги на папиросы, то только дурак будет сидеть дома. Правда, этот Грейфцу мне не по душе, но посмотрим, каковы другие национал-социалисты.

На следующее утро я опять явился к Дитриху. Он меня спросил, нет ли у нас в доме коммунистов. Я назвал ему четверых. Затем мне дали расклеить плакаты на Кэсслинерштрассе. На плакатах была надпись: «Смерть красной чуме!» Не успел я наклеить первый плакат, как меня окружила группа рабочих. Один старик мне сказал:

– Не стыдно ли тебе, молодому парню, расклеивать гитлеровскую дрянь?

Я сильно толкнул его в бок; в результате у меня забрали все плакаты, и я с подбитым глазом вернулся к себе в организацию. Когда я рассказал Дитриху о своей неудаче, он пробурчал:

– Ничего, скоро ты получишь возможность расквитаться с коммунистами.