Александр Пыльцын - Мы не стояли за ценой

Видимо, не только мы так любили Рокоссовского. Эти наши чувства к нему очень образно показал один из его заместителей генерал-лейтенант Н.А. Антипенко: «Весь склад характера Константина Константиновича располагал к нему. Его по-настоящему любили все – от генерала до солдата. Иногда мне кажется, что еще и поныне не раскрыта тайна внутренней красоты, душевных качеств Рокоссовского».

И генерал Горбатов, и наш комбат полковник Осипов были из плеяды Рокоссовского. Они понимали ценность личного примера и заботы о людях в обстановке нелёгких боевых будней.

Как личные впечатления о любимом комбате Осипове, о лучшем командарме Горбатове и под впечатлением от рассказов о генерале Рокоссовском у меня тогда родились стихи, которые я, к сожалению, память не сохранила, но несколько строк из них мне всё-таки удалось восстановить:

Особенно это качество любимых военачальников обострялось в нашей памяти после того, как штрафбат попадал под начало тех, кто не обладал такими высокими качествами или даже обладал противоположными. Их антиподами у многих наших штрафба-товцев были другие. О них, «противоположных», и наши штрафники складывали свои меткие строки. Таким оказался и злой стишок штрафников, появившийся в Польше, в окопах Наревского плацдарма, поздней осенью 1944 года, где в атаку нас направили, как потом выяснилось, через необезвреженное минное поле. Комбат Батурин после ссылался на такое решение командарма Батова, но я и до сего времени уверен, что это была инициатива или самого комбата, или командира дивизии, в составе которой тогда действовал наш батальон. Этот злой, незамысловатый стишок принёс мне, командиру роты, один из моих командиров взводов старший лейтенант Усманов. Я понимал, что если это дойдёт до комбата или, тем более, до нашего особиста Глухова, то авторам несдобровать. Ведь известно, что подчинённые не могут быть в оппозиции к начальникам, тем более – штрафники. Забрал я этот клочок бумаги и дал понять Усманову, чем может это кончиться. Слава богу, тайну эту сумели сохранить. А я сохранил в своей памяти это выражение нелюбви штрафников к некоторым начальникам.

(Автор неизвестен)

В период подготовки к боям, когда передвижение строем являлось обычным и даже обязательным, в штрафном батальоне, как по давно заведенному порядку в армии, полагалось петь строевые песни. Хотя контингент бойцов был самым разношёрстным и по возрасту, и по срокам доштрафной воинской службы (например, молодой бывший лейтенант и прослуживший уже лет 10–15 майор или подполковник, а то и полковник), пелись обычные, давно и широко известные армейские песни, пришедшие ещё из довоенного времени: «Дальневосточная – опора прочная», «Несокрушимая и легендарная», «Дан приказ ему на Запад» и более поздние «Три танкиста…» и тому подобные. Но среди бойцов нашего штрафбата были популярными и «слегка» подправленные маршевые песни, запомнившиеся либо из предвоенного времени, либо появившиеся уже в годы войны.

Помнится даже, когда не сама песня, а только одна известная строка из неё применялась штрафниками уже не как часть песни, а как фраза, выражающая какую-то важную часть штраф-батовской жизни. Вот, к примеру, такая ситуация: батальон находился на формировании продолжительное время, а срок пребывания в штрафниках, как известно, исчислялся только с момента нахождения батальона в боевых условиях. В таких случаях бойцы с горечью произносили фразу из «Марша советских танкистов» (Б. Ласкин, 1939): «Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин», вставляя в довоенный текст такие, например, выражающие нетерпение скорее вернуться в офицерский строй слова: «Ну, когда нас в бой…» или «Когда ж нас в бой пошлёт товарищ Сталин?».

Часто бывшие офицеры, составляющие переменный состав нашего штрафбата: сами штрафники называли своё временное, на 1–3 месяца, формирование «Сталинским» не в том смысле, как лётчики называли себя «Сталинскими соколами», а «по авторству» его создателя, то есть потому, что штрафбаты созданы приказом Сталина «Ни шагу назад». А мне вот очень запомнился «Марш штрафников», который сами штрафники переделали из известного «Марша артиллеристов» Хренникова на слова Гусева, оригинальный текст которого (1943 года) начинался со слов: