Владимир Кошелев - Штурм дворца Амина - версия военного разведчика

Речь идёт о спланированной и проведённой соответствующим структурным подразделением КГБ СССР попытке отравления участников приёма во дворце Тадж-Бек. Так, во всяком случае утверждается в ряде источников информации по данному вопросу. Впрочем, бывший председатель КГБ СССР В.А. Крючков, бывший в декабре 1979 года начальником внешней разведки этого «всесильного ведомства», в своих мемуарах писал: «״Мы были готовы к любым неожиданностям, в окружение Амина была заранее внедрена наша агентура, и штурмующие подразделения действовали не вслепую. Кроме того, мы с самого начала исключили возможность оказания организованного сопротивления — непосредственно перед началом штурма Амин вместе со своим ближайшим окружением был усыплён. Снотворный порошок незаметно подмешал в еду один наш нелегал, который работал «под крышей» в президентской охране» [217] Крючков В.А. Личное дело. — М.: Эксмо, 2003. С. 231. .

В своём романе «Уйти и не вернуться» писатель Чингиз Абдуллаев так попытался «реконструировать» эти события, происходившие в первой половине дня 27 декабря во дворце Тадж-Бек:

«…В девять вечера Талыбов подал плов-сабси, умело приготовленный с мясом и зеленью и обильно политый ядом.

В девять тридцать колонну останавливают афганские патрули. Они требуют разрешения на проезд такого количества бронетехники в центр города.

В девять тридцать Хафизулла Амин, лишь начав ужин, чувствует себя очень плохо. Срочно вызван врач из советского посольства, местным эскулапам диктатор давно не доверяет.

В девять сорок к КПП, ведущему в центр города, подтягиваются две полицейские машины и несколько солдат афганской армии, патрулирующих дорогу.

В девять сорок пять по приказу Бояринова группа открывает огонь на поражение. Сняв шлагбаум, уничтожив афганские посты, группа открывает дорогу колонне десантников и группе «Альфа».

В десять часов вечера прибывший врач из советского посольства делает промывание, укол, пытаясь спасти Амина.

В десять часов группа «Октава» находится уже в парке дворцового ансамбля.

В десять часов, почти не встречая сопротивления, советские войска вступают в город.

В десять тридцать Амин приходит в себя и засыпает в комнате. Советский врач остаётся рядом с ним» [218] Абдуллаев Чингиз. Указ. соч. — С. 53–54. .

Заметим, что В.А. Крючков однозначно заявляет только о попытке усыпить Х. Амина, а Ч. Абдуллаев столь же категорично говорит об отравлении афганского диктатора. Как бы там ни было, в результате данной акции многие приглашённые почувствовали себя плохо, а некоторые потеряли сознание. В числе последних оказался и сам Хафизулла Амин. Его жена забила тревогу: был немедленно вызван командир президентской гвардии Джандад, за скорой медицинской помощью обратились в центральный военный госпиталь («Чарсад Бистра») и в поликлинику советского посольства. С просьбой об ускорении прибытия во дворец советских врачей к начальнику политотдела аппарата главного военного советника генерал-майору С.П. Тутушкину обратился начальник главного политического управления вооружённых сил ДРА М.Э. Вазири. В ответ на просьбу афганского коллеги генерал С.П. Тутушкин принял срочные меры по отправке в Тадж-Бек советских медиков.

В связи последним из приведённых здесь обстоятельств стоит заметить, что данный факт наглядно свидетельствует о сверхсекретности, которой были окутаны все события, связанные с началом осуществления государственного переворота в Кабуле. Ведь даже столь заметные фигуры аппарата военных советников и специалистов СССР как генерал-майор С.П. Тутушкин, не были в курсе происходившего во дворце Тадж-Бек, да и около него. Нечто подобное можно сказать и об «информированности» по этому поводу посла Советского Союза в ДРА Ф.А. Табеева, ведь для него все последующие события государственного переворота в Кабуле также оказались полной неожиданностью.

Как впоследствии вспоминал об этом застолье видный функционер НДПА и бывший министр финансов ДРА А.К. Мисак: «27 декабря Амин пригласил всех своих ближайших соратников с семьями на обед. В конце обеда вдруг всем захотелось спать. Я ещё помню, обеспокоенно спросил: «Может быть, нам что-то в еду подсыпали? Не яд ли это? Кстати, кто твой повар?» «Не волнуйся, — ответил хозяин. — И повар, и переводчик у меня советские». Однако сам Амин тоже имел бледный вид. Держался за стены. Я пожал плечами и поспешил на свежий воздух. Погода была морозная, выпал снег, снаружи мне стало немного легче. Кто отведал этот обед, чувствовал себя, словно пьяный. Только Пандшери с удивлением взирал на наши мучения. Он единственный из нас не ел суп, потому что соблюдал диету. Видимо, что-то было подмешано именно в суп. Быстро распрощавшись со всеми, я поехал к себе на площадь Пуштунистана, в министерство финансов, и пытался заняться там делами. Всё происходило в четверг, а у нас это короткий день, накануне выходного. Сел в кресло и мгновенно уснул, как в глубокую яму провалился» [219] Цит. по книге: Гай Д., Снегирёв В. Указ. соч. — С. 55–56. .