Николай Луговой - Побратимы

Новые командиры ушли, а мы вновь перебираем состав старых партизан. Кого еще в командиры?

Незаметно пришел вечер, а за ним и полночь. Ветер утих, и лес, прервав свою буйную песню, которую пел весь день, погрузился в дрему.

И вдруг: ку-ка-ре-ку! — донеслось петушиное пение из-за Бурульчи. Ему вторят другие участки леса.

Два года не слышал петуха, и теперь от его немудреного пения повеяло чем-то мирным, житейским. Вспомнились и детства, и юность, и свидания у берега Днепра до петухов, и бессонные ночи на полевых станах…

Вскоре от Федоренко пришел Юрай Жак. Дело в том, что отряд Федоренко уходил с Яман-Таша под Барабановку, имея в строю девяносто восемь бойцов, а к вечеру в нем насчитывалось триста девяносто пять человек. Почти двести бойцов у Клемпарского. Это уже не группа, а самостоятельный отряд. И когда будет прислан комиссар на место Сергея Черкеза? А еще Федоренко спрашивает, получили ли оружие.

Есть у Жака и его личная просьба. Словаки разделены на две группы. Одна при отряде Федоренко под Барабановкой, другая послана под Фриденталь, к политруку Клемпарскому. Командира в той словацкой группе нет. Надо назначить!

— Да, надо, — отвечает Ямпольский. — Только не группового командира, а отрядного. Из словаков создадим отряд. Как думаешь, Юрай?

Жак не возражает. Отряд словаков — это хорошо. Но он просит оставить их при отряде Федоренко. Словацкие парни полюбили своего боевого командира. Однако отряд словацкий нужен. Политический смысл в этом большой. Но кого назначить командиром? Виктор Хренко что-то долго задерживается в госпитале на Большой земле.

Решаем послать запрос о Викторе Хренко. А пока командовать словаками будет Юрай Жак. Парень он тертый, боевой. В «Рыхла дивизии» вел подпольную антифашистскую работу. Хренко и Якобчик рассказывали о нем многое.

Детство Юрая было нищенским. Отец умер еще молодым. На руках у матери осталось трое: младшему, Юраю, от роду пять месяцев. Средств к существованию никаких. Девяти лет Юрай начал работать пастухом. Потом — ученик на мельнице. Богатый пан бил нещадно. Парнишка убегал, но пан являлся к матери, и та опять отдавала Юрая — лучше пусть побои, чем умрет с голоду. Так прошла юность. А когда Юрай попал в солдаты и его погнали воевать против советского народа, он стал активным борцом против фашизма. Агитатору угрожал арест, и он перешел на нелегальную работу, связался в Геническе, а затем в Воинке с местными подпольщиками. Тогда Жака объявили вне закона — всякий, кто найдет его, должен застрелить на месте. Но таких в «Рыхла дивизии» не нашлось. Зато помощников и последователей было много: шестнадцать единомышленников привел в лес Жак, многих оставил работать в дивизии.

Да, хорошим был бы командиром Юрай Жак, но еще лучшим будет заместителем по политической части. А командиром останется Виктор Хренко, как вернется из госпиталя. При таком заместителе, как Юрай Жак, Виктору можно будет и отлучаться.

— А чтобы не отрывать словаков от Федоренко, будем держать их при его отряде, — решает секретарь обкома, — и вам, Юрай, будет подмога — командирская и комиссарская.

— О! Это хорошо! — обрадовался Жак.

Все просьбы Федора и Юрая, кроме просьбы об оружии, удовлетворены. Жак благодарит и направляется к выходу, но вдруг в нерешительности задерживается.

— Я хочу порадовать вас — получив лист.

Из лесов Заповедника от Македонского вчера прибыли связные. С ними пришло и письмо Виктору Хренко от одного словака.

Видя наш живой интерес, Юрай торопливо достает из кармана письмо и подает нам фотоснимок.

— Михаил Земко! — с гордостью произносит имя соотечественника Юрай.

С фотографии на нас глядит молодое лицо словацкого солдата — высокий лоб, спокойный и уверенный взгляд.

Жак рассказывает нам о жизни этого человека.

За плечами двадцатилетнего словацкого солдата трудный путь. Родителей не знал с детства. Рос в семье деда, который вернулся с первой мировой войны коммунистом и стал председателем коммунистической организации в Малых Шуранках. Сыновья деда — батраки, скитались в поисках работы, найти которую им было нелегко — тех, кто был в черных списках, гнали как прокаженных. Разбрелись они по разным городам и странам. Один из них вернулся из Франции коммунистом. Вместе с дедом и дядей Михаил терпел притеснения властей, страдал от безработицы, голода и бесправия. Такая жизнь многому научила. Когда Михаил уходил в армию, то особых напутствий ему уже не требовалось. «Сам знаешь, что и как надо делать, когда попадешь на русскую землю», — сказал дед. При первой возможности Михаил исчез из части, на машине приехал в Ялту и стал искать партизан. Три недели скрывался в виноградниках. Питался чем попало. Солдата приметили подпольщики. Познакомился с Марией Костиной и Геннадием Лопатиным. С их помощью он пришел в Ялтинский партизанский отряд. Приняли как брата. Без всяких подозрений доверили оружие. Стал разведчиком. Однажды в пургу отлучился из лагеря и, потеряв ориентировку, заблудился в лесу. Бродил по пояс в снегу, выбился из сил и присел отдохнуть, а тут сразу сковал сон. Пришел в сознание в шалаше. Оказывается, поднятый по тревоге отряд обыскал лес. Нашли уже окоченевшего, отходили, спасли.