Петр Кошевой - За Ленинград! За Сталинград! За Крым!

В пяти километрах к западу от Большого Двора лежит деревня Астрача. Весь день там шел бой, которым руководил Иванов. Из Большого Двора генерал убыл и не возвратился. Ни с Ивановым, ни с его штабом у коменданта связи не имелось. Что касается войск, то, по мнению лейтенанта, их было немного.

Неясность обстановки действовала неприятно. Мы решили пока не покидать вагона и утром поймать кого-нибудь из местных командиров, чтобы с их помощью выяснить положение. К рассвету дела пошли лучше – по радио связался с нами командир отдельного разведывательного батальона дивизии, которого мы немедленно вызвали к себе. Подходили эшелоны с частями и подразделениями. Мы приказывали им выгружаться и располагаться в лесах вдоль железной дороги, тщательно маскируясь с воздуха.

На станции обнаружился еще один лейтенант, на этот раз немолодой, призванный, вероятно, из запаса. Он был занят снабжением войск, подчиненных генералу Иванову. Но этот человек, как нам показалось, что-то путал, называя части 44-й стрелковой, 27-й кавалерийской и 60-й танковой дивизий. Это никак не увязывалось с сообщением военного коменданта: тот говорил, что войск мало, а этот твердил о трех дивизиях, что было большой силой. Вскоре, однако, выяснилось, что оба лейтенанта оказались по-своему правы.

Командир разведывательного батальона дивизии получил задачу выяснить, где противник и как проходит линия фронта. Разведывательный батальон был отдельной и весьма сильной частью дивизии. Он состоял из броневой, танковой и мотострелковой рот, имел десять легких танков и столько же броневиков. Бойцы отборные, хорошо обученные. В нормальных условиях командир батальона мог создать много боевых групп или не дробить силы и применять их целиком. В данном случае мы приказали действовать по группам. Разведчики двинулись на север, запад и юг по всем дорогам, о которых мы за этот срок узнали.

Между тем наступил рассвет. Прибыл начальник штаба дивизии майор Г.Б. Котик. Он доложил, что эшелоны продолжают прибывать на станции Большой Двор, Пикалево и разъезд Обринский. И станции и разъезд забиты составами. Противовоздушная оборона организована собственными силами частей, поскольку зенитчики еще в пути.

«Собственными силами»… Это значило, что войска взяли негодные колеса с крестьянских телег в селах, расположенных поблизости, насадили их на колья, врытые в землю, и приладили к ним станковые, а то и ручные пулеметы стволом вверх. Не густо и не очень действенно, но и такая оборона – уже кое-что.

Майор Г.Б. Котик

Я вышел из вагона. Мороз был крепкий, много более 20 градусов. По даурским нормам это – немного, но здесь холод был чувствительнее. На станции кипела жизнь. Войска покидали поезда, снимали с платформ автомашины, орудия и скрывались в лесу. Раздавались команды. Опустевшие эшелоны осторожно выводились за пределы станции. На их место подавались новые составы.

Из леса доносились голоса, стук топоров, визг пил. Войска рубили тонкие березки и, связав стволы у вершины, ставили каркасы шалашей. Сделать поперечины и набросать на них густой еловый лапник было минутным делом. Получалось незатейливое жилище, защищавшее от взглядов, но не от холода. На первый раз ограничивались этим. В воздухе уже стоял легкий запах гари – это жгли кое-где костры. Дым поднимался высоко вверх – отличный ориентир для противника, верный признак прибытия на фронт свежих пополнений. Немецкому командованию и разведку высылать не надо.

Пришлось приказать погасить костры. Но пока приказание исполнялось, из большого разрыва в низких облаках неожиданно вынырнула группа фашистских самолетов. Спустя несколько секунд из-за леса появилась вторая группа. Чувствуя безнаказанность, летчики врага, как на учении, набирали высоту, пикировали, поливали станцию дождем пуль и наконец сбросили первую серию бомб.

Из леса и со станции нестройно, вразнобой ударили зенитные и станковые пулеметы. Попавшие впервые в жизни под реальный удар авиации противника, пулеметчики били длинными заливистыми очередями. Пулеметы захлебывались, но через минуту опять начинали работать, не причиняя, однако, вреда немецким самолетам. Командиры отделений, попавших под бомбежку на станции, подали команду стрелкам. Раздались залпы из винтовок по воздушному противнику.

Авианалет оказался недолгим. Не ожидавшие отпора, вражеские летчики поторопились сбросить бомбовый груз и отвалить от станции, не причинив дивизии особых потерь. Первой жертвой оказался шофер моей автомашины. Он снял ее с платформы и готовился отогнать в лес. Осколок бомбы поразил юношу в голову.