Уильям Фолкнер: Полный поворот кругом

Издали донесся голос мальчика:

– Уже нашел.

– Сейчас придет стрелок и посмотрит, заряжен ли он.

– Заряжен, – сказал гость, и, вторя его словам, оттуда, где он сидел, загремела пулеметная очередь, короткая и отрывистая. Раздались крики, громче всего кричали снизу, из-под самолета.

– Полный порядок, – прозвучал голос мальчика. – Перед тем как нажать спуск, я отвел дуло на запад. Там ничего нет, только морское управление и штаб вашей бригады. Мы с Ронни всегда так делаем перед тем, как куда-нибудь выйти. Простите, если поторопился. Да, кстати, – добавил он. – Меня зовут Клод. Кажется, я вам не говорил.

На земле стояли Богарт и еще два офицера. Они со всех ног прибежали к самолету.

– Отвел дуло на запад… – сказал один из них. – Почему, дьявол его возьми, он знает, где тут запад?

– Он моряк, – ответил другой. – Не забудь, что он все-таки моряк.

– Кажется, еще и пулеметчик, – сказал Богарт.

– Будем надеяться, он не забудет об этом, – произнес первый.

Тем не менее Богарт не спускал глаз с силуэта, темневшего в пяти метрах от него над турелью пулемета.

– Ты заметил, как он ловко приноровился к пулемету? – спросил Богарт сидевшего рядом с ним Мак-Джинниса. – Даже отвел на себя барабан. Здорово, а?

– Здорово, – сказал Мак-Джиннис. – Дай только бог, чтобы он не забыл, где находится. А то вдруг решит, что это они с гувернером любуются видами Уэльса…

– Может, не стоило брать его с собой? – сказал Богарт. Мак-Джиннис ничего не ответил. Богарт слегка двинул штурвал. Впереди, в кабине пулеметчика, голова их спутника беспрестанно вертелась то в одну, то в другую сторону.

– Долетим, отгрузимся и – восвояси. Может, еще затемно. Черт побери, ну разве это не позор? Его страна четыре года канителится в этой грязи, а он ни разу пороху не нюхал!

– Ничего, сегодня понюхает, если не будет прятать голову, – сказал Мак-Джиннис.

Но мальчик и не думал прятать голову. Даже когда они прилетели к цели и Мак-Джиннис подполз к бомбодержателям. Даже когда их поймали в луч прожектора и Богарт, дав знак другим самолетам, спикировал, оба его мотора взревели и машина на полной скорости нырнула вниз, сквозь пелену рвущихся пуль. Он видел лицо мальчика в ослепительном свете прожекторов; оно низко свесилось за борт, резко выделяясь, как высвеченное лицо актера на сцене, и сияло детским любопытством и восторгом.

«Он стреляет из этого „льюиса“, – подумал Богарт. – И неплохо стреляет», – добавил он, опуская нос самолета книзу, глядя в кольцо, наблюдая за тем, как в нем появляется мушка, а потом поднял правую руку, чтобы сделать ею знак Мак-Джиннису. Он спустил руку; за шумом моторов он, казалось, слышал щелк и свист сброшенных бомб, а самолет, освободившись от груза, длинной свечой взмыл кверху, на мгновение выскочив из луча прожектора. Потом Богарт некоторое время был очень занят, попав в полосу разрывов, выходя из нее, врезаясь наискось в другой луч прожектора, который поймал их и держал так долго, что он опять увидел мальчика, низко перегнувшегося через борт и глядевшего куда-то назад и вниз, мимо правого крыла и шасси самолета.

«Видно, начитался книжек про авиацию!» – подумал Богарт и тоже поглядел назад, проверяя, что делается с остальными самолетами.

Потом все было кончено: темнота стала пустой, прохладной, покойной и почти беззвучной, если не считать ровного гула моторов. Мак-Джиннис влез обратно в кабину управления и, стоя у своего места, выстрелил теперь уже из ракетницы. Постояв секунду, он поглядел назад, туда, где шарили и рассекали тьму прожекторы. Потом сел.

– Порядок, – сказал он. – Пересчитал – все четыре целы. Ходу! – Он посмотрел вверх. – А как там дела у подданного его величества? Ты его часом не подвесил на бомбодержатель?

Богарт поглядел на нос. Передняя кабина была пуста. Она туманно вырисовывалась на фоне звездного неба, но, кроме пулеметного дула, там ничего не было видно.

– Да нет, – сказал Мак-Джиннис, – вот он. Видишь? Совсем перегнулся вниз. Черт бы его побрал, я же ему говорил, чтобы он не блевал за борт. Вон возвращается на место.

Голова их спутника показалась снова. Но сразу же исчезла из поля зрения.

– Опять, видно, хочет высунуться наружу, – сказал Богарт. – Не позволяй ему. Скажи, что через полчаса на нас кинутся все немецкие эскадрильи на Ла-Манше.

Мак-Джиннис слез с сиденья и наклонился к дверце, ведущей в проход.

– Назад! – крикнул он.

Их пассажир тоже был внизу; они с Мак-Джиннисом сидели на корточках друг против друга и лаяли, как два пса. В шуме моторов, еще работавших на полных оборотах по обе стороны парусиновых перегородок, голос мальчика был едва слышен.