Александр Лозневой - Дорога в горы

Он успел уже рассмотреть тесный, полутемный сарай. В углу на подкладках, чтобы не прели полозья, — сани-розвальни. На санях нечто вроде постели: рядно, подушка. У дверей — скомканное белье, цветные девичьи платья, пальто с рыжим лисьим воротником. Донцов понял: прячет вещи от гитлеровцев.

— Что же это вы сами копаете? — стараясь успокоить хозяйку, спросил солдат. — Аль мужиков в доме нет?

Девушка посмотрела на его большие, запыленные, все в ссадинах ноги, на вьющийся, как у многих казаков, чуб и ответила чуть смелее:

— Есть конечно… С дедом мы проживаем…

И вдруг сама спросила:

— А вы из какой станицы?

Донцов чуть было не назвал первую пришедшую на память, но вовремя спохватился:

— Тут недалечко…

— То я и чую по говору, что вы казак… А як же вас звать?

— Степаном… по фамилии Донцов.

— Донцовых тут богато. Вы, часом, не родня Кузьмы Донцова? В Бережной проживает…

Никакого Кузьмы, конечно, солдат не знал, но вида не подал. Спросил, закрепляя знакомство:

— А вас как величать прикажете?

— Та на шо величать? Як батько с матерью назвали, так и вы: Наталкою кличьте.

— Хорошо назвали, — солдат улыбнулся. И тут же, согнав улыбку с лица, серьезно добавил — Вот что, Наташа, тут в садочке раненый…

— Раненый?

— В бою. Можно его сюда?

Девушка бросила лопату в сторону:

— Так шо ж вы молчите? Тут холодок, гарно… Несите сюды, — и бросилась к двери. — Минуточку, только Серка на цепь возьму.

Донцов поспешил в сад, где его сердито встретил Пруидзе:

— На шашлык попал, а? Целый час ждем!

— Кому что, а тебе шашлык!

— Не нужен мне твой шашлык! Время нужно! Понимаешь? Время!

— Тихо, не шуми. Не все сразу делается, — успокаивающе заговорил Донцов. — Ну-ка, помоги!..

Вместе с Вано подняли раненого и понесли в сарай. Наталка уже ждала их со взбитой подушкой в руках.

— Вот сюда, на дедову постель, — показала она на розвальни и выбежала во двор.

— Видели, товарищ командир? — проводил ее глазами Пруидзе. — Апельсин!

Лейтенант не ответил.

Девушка вскоре вернулась, неся кувшин молока с запекшейся, розовой пенкой. Положила на край постели белую, пшеничную паляницу. Кувшин был теплый, только что из печки.

— Вот это я понимаю! — оживился Донцов. — Ну и хозяюшка! Сразу видать — казачка!

Пруидзе лишь с благодарностью взглянул на Наталку.

Солдаты пили из одной кружки по очереди. Раненому девушка подала стакан и осторожно присела на уголок саней, внимательно разглядывая лейтенанта.

Бледный, худой… Над темными печальными глазами— широкие густые брови, сходящиеся у переносицы. Лицо командира показалось Наталке строгим, даже суровым, и в то же время очень молодым.

— Значит, так и проживаете тут с дедом? — заговорил Донцов, возвращая пустой кувшин.

— Так и проживаем… Да вот нет его что-то, — озабоченно нахмурилась Наталка.

— А батько с матерью, сестры, братья?

— Никого больше нема, — голос девушки дрогнул.

Справившись с волнением, она начала рассказывать о себе.

Это был грустный рассказ. Отца ее, колхозного бригадира, мобилизовали двадцать второго июня, в первый же день войны. Спустя месяц умерла мать. Единственный брат, Петр, еще подростком уехал на учебу в Крым. Где он сейчас — неизвестно. А со вчерашнего дня и дед пропал.

— Что с ним сталось? Может, убили?

— Ничего, придет! — постарался успокоить Донцов. — Кому он, старый, нужен?

Девушка с сомнением повела плечами: придет ли? А вдруг фашисты схватили…

Лейтенант молчал, прислушиваясь к отрывистому разговору. Может, от выпитого молока, а может, от всей этой спокойной обстановки ему стало как будто легче. Наталка спросила:

— Вы тоже из наших мест?

— Нет, я из Белоруссии.

— Может, из Минска?

— Немного не угадали: из Минской области. А что?

— Батько оттуда первое письмо прислал… — и замолчала.

Головене стало жалко ее, захотелось чем-нибудь успокоить.

— Да вы не печальтесь, — начал он. — Напишет еще. — И лейтенант заговорил о белорусских лесах, о партизанах, о том, что и отец ее может сейчас быть среди них, а письма оттуда не ходят.

Донцов поднялся с саней, вытер рот ладонью:

— Спасибо за угощение, хозяйка! Поели — пора на работу! — и, взяв лопату, полез в яму.

Вано принялся помогать ему. Наталка принесла сноп околота. Солдаты выложили дно и стенки ямы досками, покрыли ровным слоем соломы. Через час все вещи были надежно спрятаны в яме. Донцов посыпал свежую землю мякиной и, подмигнув, заключил: