Марк Галлай - Встречи на аэродромах

Легко понять то почтение, с которым летчики «дневной» авиации взирали на своих коллег, летавших на «Пе-восьмых». В самом деле, чего стоили одни названия пунктов, которые они бомбили! Представьте себе: война подошла уже к самому Подмосковью, на полетных картах в наших планшетах раздражающе мельтешат названия дачных поселков. Берлин представляется не столько городом, сколько неким мрачным, бесконечно далеким символом фашизма — его так тогда и называли: «Логово фашистского зверя». А для этих ребят Берлин — цель! Вполне конкретная, деловая, почти будничная, хотя и, слов нет, весьма плотно прикрытая зенитным огнем цель.

...Как-то в нелетную погоду я оказался вечером в столовой за одним столиком с командиром дальнего бомбардировщика Пе-8 капитаном Энделем Карловичем Пуссепом — в недалеком прошлом полярным летчиком. Мы были немного знакомы еще с довоенных времен, и я, на правах этого знакомства, прямо выложил ему все, что думал о трудности и рискованности их дальних рейдов.

— Ну да? — удивился Пуссеп. — А мы считаем, что наша работа спокойнее вашей. Иду я себе где-нибудь тысячах на восьми, зенитка достает такую высоту не очень-то прицельно: можно сказать, почти на излете. Истребитель там тоже вроде сонной мухи. Кто мне чего сделает?..

Разумеется, мой собеседник изрядно преувеличил «спокойствие», будто бы сопутствующее его боевой работе. Но преувеличил — я уверен в этом — вполне искренне. И не потому, что не понимал действительной меры грозящих ему опасностей, а потому, что считал риск в истребительной или фронтовой бомбардировочной авиации еще большим. Это, видимо, тоже закономерность: свое, знакомое, привычное дело, с каким бы риском оно ни было связано в действительности, всегда представляется менее страшным, чем то, о котором знаешь со стороны.

А между тем статистика, трагическая военная статистика показывала, что на войне тихих мест нет. Несли тяжелые потери все рода войск, несли их и разные виды авиации, в том числе и дальней бомбардировочной.

В свое время мне пришлось убедиться в этом, что называется, на собственной шкуре.

Через два года после начала войны я был прикомандирован к той самой части, о которой сейчас шла речь, и принял участие в боевых вылетах на дальние цели на Пе-8.

И вот в одном из этих вылетов мне крупно не повезло — наш корабль был сбит.

Особенно досадно было то, что и зенитка-то в ту ночь стреляла нельзя сказать, чтобы очень сильно. В предыдущие вылеты мы не раз попадали в такой огонь, что, пролетая сквозь вспыхнувшие прямо перед нами шапки, чувствовали острый специфический запах разрыва (можно сказать, понюхали пороха не только в переносном, но и в самом буквальном смысле слова!), — и ничего. Обходилось.

А тут и стрельба вроде довольно жидкая — и на тебе, прямое попадание в бомбовый отсек... Сразу ярким пламенем вспыхнули подвешенные на бомбодержателях светящиеся авиабомбы (САБы)... И пошло!

Впрочем, предъявлять какие-либо претензии за случившееся к машине не приходилось. К сожалению, авиационная техника и по сей день не научилась делать совершенно негорящие самолеты. Особенно когда противник специально прилагает столько усилий, чтобы их поджечь.

Все дальнейшее — прыжок на парашюте из горящей машины, приземление в лес, встреча с штурманом Г. Н. Гордеевым, скитания по лесам, только что прочесанным эсэсовскими карателями, выход в расположение партизан Рогнедивской партизанской бригады, возвращение на «Большую землю» в качестве пассажира легкого самолета У-2 эскадрильи капитана Ковалева, — все это уже другая история, к биографии «Пе-восьмого» прямого отношения не имеющая.

Были в боевой практике дальних четырехмоторных бомбардировщиков и более тяжелые потери — когда не возвращался не только самолет, но и никто из экипажа. Ничего не поделаешь — война.

Но случалось это — если мерить мерками военного времени — сравнительно редко. В общем, Пе-8 оказался машиной довольно живучей.

И уж, во всяком случае, урон, который эти корабли наносили врагу, был неизмеримо весомее их собственных потерь! Счет побед и поражений складывался решительно в пользу «Пе-восьмых». Недаром такой сильный летный и командный состав подобрался в этой части: летчики — командиры кораблей А. Д. Алексеев, С. А. Асямов, М. В. Водопьянов, А. С. Додонов, Н. А. Ищенко, М. Н. Каминский, Б. К. Кондратьев, В. Т. Лавровский, В. В. Пономаренко, Э. К. Пуссеп, М. В. Родных, Л. В. Сумцов, А. П. Чурилин, штурманы В. И. Аккуратов, Л. М. Рубинштейн, А. П. Штепенко, С. М. Романов. С. Ф. Ушаков, опытные авиационные командиры В. И. Лебедев, Г. С. Счетчиков — всех не перечислишь! И, конечно, при всех блестящих воинских качествах этих людей, немалая доля заслуг в боевых успехах части должна быть отнесена на счет отличной машины, на которой они воевали.