Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске

По кабакам я долго шлялся

И темным делом занялся!

– Как бы нас не обчистили, - вздохнула Маша.

– Отскочат, - сказал Коля. - Не детский сад.

Усталось, бессонные ночи, измотанные нервы брали свое. Незаметно для себя Коля и Маша заснули мертвым сном. Вагон покачивало на стыках, галдеж, переливы гармошки, пение, дым махорки и дешевых папирос - все это подействовало, как самое сильное снотворное.

…Коля проснулся на станции - поезд стоял. Вдоль прохода, переступая через ноги, руки и головы, шел старичок проводник. В руках он держал грязный фонарь со стеариновой свечкой.

– Какая станция? - спросил Коля, зевая.

– Никольское, - отозвался проводник.

– Следующая - Балабино, - весело подтвердил снизу рыжеватый мужик в поддевке с тощим мешком за спиной. - А тебе какую надо?

Коля хотел было ответить, но вдруг всмотрелся и ахнул: рыжеватый был не кто иной, как деревенский дурачок Феденька - тот самый грельский Феденька, которого он, Коля, так зло ударил в свою последнюю памятную свалку с грельскими мужиками. "Однако он поумнел, - почему-то со смехом подумал Коля. - И совсем не изменился, будто и не прошло десяти лет. "Инфантильность - первый признак серьезного психического заболевания…" - вспомнил Коля лекцию по судебной психиатрии. - "Значит, он болен? И был болен тогда? Ничего не понять…"

– Сейчас все лозунги в моде, - тараторил Феденька. - Я вот тоже лозунг сочинил - теснота сближает! Эй, мироед! - толкнул он могучего мужика на нижней скамейке. - Отзынь на три лаптя! Дай сесть! Садись, Вася, - Феденька освободил место для своего попутчика - бритого, лет пятидесяти, с невыразительным стертым лицом.

"Странный Вася, - продолжал размышлять Коля. Ему становилось все тревожнее и тревожнее. - Не к добру эта встреча. А собственно, почему? А черт его знает - почему. Или нет - ин-ту-и-ци-я! Вон оно, это трудное слово! Именно она! Феденька еще тогда, в Грели, вызывал неясную тревогу своей странностью, необъяснимыми поступками, жестокостью. У соседки собаку убил колом…"

– Вот и сидим рядом, - удовлетворенно сказал Феденька, - я, то есть сельский пролетарий, и Вася, то есть сельский интеллигент, и враг нашему делу - ты! - он зло ткнул мужика в плечо.

– Окстись! - испуганно отодвинулся тот. - Какой я тебе враг!

– Мне - не знаю, а вот РСФСР - это точно! - весело сказал Феденька. - Сколь у тебя земли, лошадей, а?

– Не твоя печаль! - побелел мужик. - Отстань!

– Угадал я, - удовлетворенно кивнул Феденька. - Вася, скажи ты.

– Ликвидировать любую зажиточную сволочь, - сказал Вася. - Вот очередная и главная задача Советской власти! Мы - республика бедных слоев населения. Нам богатых не надо. Не царский режим.

"А ведь они контры… - подумал Коля. - Провокаторы. Этот дуралей приедет к себе в деревню - такой бузы наведет. Ведь как будет? Он станет доказывать: "Говорят, мол! Сам слыхал". Ах, как оно страшно, это "сам слыхал". - Коля свесил голову вниз. Феденька заметил Колю:

– А я лично, гражданин, хочу мира. С другой стороны взять: режем друг друга, расстреливаем, а зачем? Мы - русские, мы друг с дружкой в мире жить должны! Правда, Вася?

– Россия - одна, - подтвердил бритый. - Она не для инородцев всяких. Она для русских!

– Русские тоже разные бывают, - не выдержал Коля.

– А разных - туда, - тихо сказал Вася. - К стенке заразу всякую.

– Вот! - кивнул Феденька. - Устами этого человека говорит народ! А ты, дядя, из каких будешь?

– Питерский, - сказал Коля. - Ладно, давай спать.

Маша спала как убитая. Она ничего не слышала.

Коля закрыл глаза. Сон навалился мгновенно, будто голову вдруг сунули в темный, душный мешок и наглухо завязали. "Нельзя спать. Нельзя… - вяло сопротивлялся Коля. - Мало ли что…"

Кто-то дернул его за ногу, повторил тихо:

– Спичек не найдется?

"Феденька", - догадался Коля.

– Спит, - услышал он удовлетворенный голос Феденьки. - Все в порядке.

– А может, не спит? - спросил Вася. - Проверь как следует.

Феденька стал на нижнюю полку и привычным отработанным движением указательного и большого пальца зажал Коле ноздри. Стало нечем дышать, но Коля решил вести игру до конца. Словно спросонья, он со всхлипыванием и криком хватнул ртом воздух, повернулся на бок и сладко захрапел.

Феденька спрыгнул на пол, ухмыльнулся:

– Как убитый…

Коля приоткрыл глаза. Феденька и Вася стояли в проходе. Слабо мерцал огарок свечи. Кто-то начинал бормотать - наверное, мучили в духоте кошмары. Потом снова воцарялось спокойствие.

– Кондратьев это, - с ненавистью сказал Феденька. - Я так понимаю: он теперь либо в ГПУ, либо в милиции. Сапоги его погляди. Он нам, не дай бог, всю обедню нарушит.