Колычев достал из кармашка жилета огромные золотые часы и щелкнул крышкой:
– Да уже десятый час, господа! - удивленно сказал он. - Это, вероятно, пришли лояльные новому правительству чиновники нашей канцелярии. Я вам потом расскажу о каждом. Поласковее с ними, господа, они очень и очень нам пригодятся!
– Коля, впусти, - приказал Бушмакин.
Коля убежал. Через минуту он снова появился - несколько растерянный и притихший. Следом за ним в кабинет ввалилось человек десять мужчин в форменной одежде департамента государственной полиции. Они столпились на пороге и молча уставились на Бушмакина и ребят.
– Это новое начальство, господа, - объяснил Колычев. - Мы разбираем действующие картотеки. Я полагаю, вы присоединитесь к нам?
Худой, высокий чиновник с университетским значком на груди переглянулся с остальными.
– Мы хотели бы знать, от какой партии новое начальство? - спросил он.
– Какая разница, господа! - сказал Колычев. - Они хотят бороться с уголовниками, - это главное, я полагаю.
– Мы от партии большевиков, - жестко сказал Бушмакин. - Устраивает?
– Как нельзя больше! - улыбнулся худой и повернулся к остальным: - Поможем большевикам, господа? - Он засучил рукава форменного сюртука и, словно дирижер в оркестре, взмахнул руками.
– Берегись! - крикнул Колычев, но было уже поздно. Вся орава бросилась к ящикам с карточками.
– Стой, стрелять будем! - закричал Бушмакин, выхватывая наган.
В ту же секунду худой профессионально ударил его по запястью ребрами ладоней, и наган с глухим стуком упал на пол.
Остальные бушмакинцы даже не успели обнажить оружие. Васю сбили с ног ударом стула по голове. Никиту кто-то ткнул лицом в шкаф, и он, закатив глаза, опустился на пол. Маруська забилась в угол и истошно визжала, а Коля, раскидав нападавших один раз и второй, на третий не сумел увернуться от приема - рука попала в "замок", и Коля врезался в старинную голландскую печь. Бушмакин попытался было дотянуться до своего нагана, но худой изо всех сил наступил ему на руку, и Бушмакин потерял сознание от боли. А потом началось столпотворение… Зазвенели стекла - озверевшие "служители правопорядка" выбрасывали ящики с карточками прямо на улицу. Кто-то поджег ворох бумаг, кабинет заполнили клубы черного дыма.
Колычев, взобравшись на свою лестницу и накрыв голову папкой, испуганно наблюдал за побоищем.
Наконец все было кончено. Чиновники потянулись в коридор. Худой остановился возле лестницы.
– Надеюсь, вы с нами, Колычев? По-моему, вы всегда презирали конформистов!
Колычев высунулся из-под папки:
– То, что вы сейчас сделали, - низость!
– О, господи, - худой шутовски взмахнул руками. - Однако мы в неравном положении. Вы - высоко, и мне трудно вам отвечать… - Он резко вышиб лестницу из-под Колычева. Тот с воплем грохнулся на пол и остался недвижим.
– Подумай, мразь, - с ненавистью сказал худой и ушел, хлопнув дверью.
…Первым очнулся Бушмакин. Рука распухла и напоминала пышку с повидлом. Бушмакин поднялся, кряхтя и охая, взял со стола графин и, приводя в чувство своих товарищей, начал поливать всех по очереди: Колю, Васю, Никиту и Колычева. Потом отпил из графина. Увидел Маруську. Она по-прежнему сидела в углу.
– Что же ты? - укоризненно сказал Бушмакин. - А еще красный милиционер. Где наган?
– Вот, - тихо сказала она. - Я хотела в них выстрелить, да у меня сил не хватило взвести курок.
– Ничего, Маруська, не тушуйся, - вздохнул Бушмакин. - Не смогла, так не смогла. Мы тебе потом браунинг организуем за то, что сумела сохранить боевое оружие. А себе и всем остальным назначу по десять суток ареста - за утрату революционной бдительности и револьверов. Плохие мы еще сыщики, Маруська.
Приподнялся и сел Колычев. Увидел Бушмакина, улыбнулся через силу:
– Дали нам перцу. А что вы хотите? Они всю жизнь этим занимаются, а вы - первый день… Сколько еще времени пройдет, прежде чем вы освоите хотя бы азы сыскного дела.
– Меньше, чем вы думаехе, - сказал Бушмакин. - Вы знаете этих людей?
Колычев кивнул.
– Я сообщу об этом Военно-революционному комитету, - продолжал Бушмакин. - За саботаж такого рода они будут расстреляны.
Колычев снова кивнул:
– Иного они и не заслуживают. Но если вы думаете, что они сидят и ждут ваших конвойных, - вы ошибаетесь… - Колычев усмехнулся. - Я не политик, но даже я понимаю, что мой класс не сдастся вам без боя. Как говорят на ваших собраниях: в повестке дня - гражданская война… И эти люди будут ждать ее начала в укромном месте.
Читать дальше