Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске

– Надо ехать, - сказал Травкин.

Коля проглотил шершавый комок:

– Все на Дворцовую… Я поеду со швейцаром во второй машине. Поводу машину сам. - Коля замкнул на запястьях швейцара наручники.

Когда первый автомобиль уехал, Коля сказал:

– Садитесь вперед, рядом со мной: есть разговор.

Швейцар взгромоздился на переднее сиденье. Руки ему мешали, и он все время пытался устроить их поудобнее.

Коля включил зажигание, скорость. "Форд" высветил фарами угол гауптвахты и помчался к улице Дзержинского.

– Савельеву я понял слишком поздно, к сожалению. Это Седой придумал трюк с ее заявлением в органы?

Швейцар кивнул:

– Дайте закурить. У меня в боковом.

Коля вытащил портсигар, сунул швейцару папиросу, дал прикурить. Швейцар затянулся:

– Соловьева хотели пришить. Да он скрывался. Ясно было - со дня на день выдаст. Седой и решил: Савельева заявит, ну, ей какое-то доверие окажут, она и будет нечто вроде наших глаз и ушей. У вас…

– Официанта зачем убил? - спокойно спросил Коля.

– Доказать еще надо, - осклабился швейцар.

– Раны сами за себя скажут. У Слайковского и у официанта. Экспертиза установит. Впрочем, и так видно - одинаковые они. В обоих случаях - твоя рука.

– Моя, - согласился швейцар. - Меня этому удару еще в шестнадцатом году урки научили. Я в "Крестах" за разбой сидел. По малолетству скоро освободился. Эх, начальник, кабы женщина ваша Савельеву на пушку не взяла, не напугала - жива бы сейчас была.

– Молчи, - Коля стиснул зубы. - Молчи об этом.

– Ведь как вышло-то? - разговорился швейцар. - Она думала: официант расколется, скажет, где хаза Седого. А ведь официант этот, начальник, и в самом деле про хазу знал. Что делать оставалось?

– Где Седой? - спросил Коля. - Сейчас поедем к нему. Я, между прочим, для того и остался с тобой.

– Нет, начальник, - швейцар замотал головой. - Седого я не сдам. Кабы вы не напороли - вы бы сами собой на Седого вышли. Я ведь с ним во дворе "Каира" только что говорил. Рабочим он у нас. А теперь - ищи ветра в поле.

– Хазу покажешь, - сказал Коля. - Говори, куда ехать.

– Не покажу, - вздохнул швейцар. - Потому что от любого скроешься, а Седой всюду найдет.

– Не найдет, расстреляем мы его.

– Его память меня найдет, - серьезно сказал швейцар. - Память - она тоже…

– Не найдет, - повторил Коля. - Некого искать. Тебе же стенка наверняка, так что иллюзий не строй.

Швейцар сверкнул глазами:

– Тем более не скажу. Издеваться еще будешь. Тут и так на душе кошки скребут.

– Убил двоих, помог третьего убить - кошки не скребли? - тихо спросил Коля.

Автомобиль свернул к Петропавловской крепости, остановился у самой невской воды. Коля открыл дверцу:

– Выходи.

Швейцар вылез из машины, с искренним недоумением посмотрел на Колю.

– Меня теперь, как княжну Тараканову, в бастион? - Он засмеялся.

– Сейчас узнаешь, - Коля вытащил кольт. - Смотри и слушай, пока глаза и уши работают… - Коля трижды нажал спуск кольта. Плеснуло короткое пламя, но вместо раскатистого грохота, который ожидал услышать швейцар, раздались слабые хлопки, словно вытащили три пробки из трех бутылок.

– Не понял еще? - спросил Коля.

Швейцар попятился:

– Нет… Нет! Нельзя!

– Можно, - кивнул Коля. - Погиб такой человек. Такой человек убит, что не будет тебе прощения.

– А-а-а… - заорал швейцар и побежал к мосту.

– Зря кричишь, - в спину ему сказал Коля. - Здесь никто не услышит. А ты помнишь, как кричали люди, честные люди, которых вы убивали из-за трех рублей? Из-за часов? Нет… Тебя никто не услышит, я это место знаю.

Швейцар стоял спиной к Коле. Со связанными руками далеко не убежишь, он это понял и ожидал своей участи.

Коля подошел ближе:

– Если не хочешь сдохнуть, как бешеный пес, - очистись перед концом. Где Седой?

Швейцар обернулся: глаза у него вылезли из орбит, с лица лил пот.

– Кирочная… Я покажу… Только не надо!

Коля сунул кольт за ремень, схватил швейцара за лацканы пиджака, притянул к себе:

– Не надо! А ты, гнус, думал о тех, кого убивал? Они ведь тоже говорили тебе: "Не надо". А ты…

– Я покажу… Поедем…

– Все равно тебе через два месяца стенка, - с ненавистью сказал Коля. - Сразу говорю: жизнь не спасешь.

– Еще два… месяца. Целая вечность… - бормотал швейцар. - Только не сейчас, не здесь…

Коля оттолкнул его:

– Негодяй ничтожный. Я руки о тебя марать не стану. Садись в машину.

"Форд" вырулил на мост и рванулся навстречу рассвету: над городом занималась заря.

…Дом, около которого швейцар попросил остановиться, был стар и огромен - типичный петербургский доходный дом. В окнах - ни огонька.