Николай Струтинский - На берегах Горыни и Случи

Марфа Ильинична постучала. Дверь открыла племянница. Увидев знакомое лицо, воскликнула:

— Тётя Марфа? Проходите. Каким ветром вас сюда занесло?

— Попутным!

В первый день никто в беседах не касался «нового порядка». Марфа Ильинична поинтересовалась обстоятельствами, заставившими Григория служить в полиции. При этом приговаривала:

— Оно и рискованно, и неприятно, да и не красит Григория…

— Разве по своей воле? — объяснила Мария. — Устроиться на работу нелегко, мы голодали, а тут подвернулось место… Как было не пойти? А нынче ему выдали полицейскую форму. Скажу вам от чистого сердца, тётя Марфа, в душе не терпит Гриша ни фашистов, ни украинских националистов, да уйти от них сейчас не может. Того и гляди шкуру спустят. Спросят, почему не нравится ихняя власть? Противное дело, да вот так и служит. Ну и жить, конечно, надо. Воздухом сыт не будешь.

Такие доводы не убедили Марфу Ильиничну. Она рассуждала иначе. Многих ведь застигла беда! Натерпелись люди, да и сейчас страдают, а в полицию служить не пошли и поклонов фашистам не бьют. А тут тебе: «Воздухом сыт не будешь… подвернулось место…» Да знают ли они, каково было ей, матери семерых детей, когда её преследовали жандармы и полицейские после ухода сыновей и мужа в партизаны? С хутора на хутор скиталась, с малышами на руках. Нет, видимо, Григорий не зря стал полицейским, — пришла к заключению разведчица.

Как же теперь открыться? Хозяева квартиры могут её не понять, откажутся помочь. Придётся переждать. Марфа Ильинична решила действовать осторожно, прежде осмотреться, а там будет видно.

— Жаль, а я сердце своё доверить вам собралась. Да как уж тут, коли полицай в доме…

— Вы не злословьте, Марфа Ильинична, Гриша неплохой человек, — обиделась Мария. — А здесь что собираетесь делать? — спросила она тётку.

— Дело есть.

В комнату вошёл мужчина в чёрной полицейской форме. Женщины умолкли.

— Вот и Гриша, — обрадовалась Мария и обратилась к мужу:-Устал? Посиди немного с нами. Чай попьём с гостьей.

Обновлённый приветливо поздоровался.

— Издалека? — спросил Марфу Ильиничну.

— Не очень.

— В наших краях давно?

— Первый день!…

Марфа Ильинична вспомнила свою встречу с Обновлённым в июне 1942 года. Узнав о том, что старшие сыновья Марфы Ильиничны и муж стали партизанами, Обновлённый тогда призадумался. В его представлении Красная Армия была почти разбита, гитлеровские войска вторглись далеко в нашу страну. Чтс же могла сделать горсточка партизан, если регулярная армия и та не выдержала натиска фашистов?

— Пожалуй, никто уже не поможет, — твердил Григорий. «Что скажет он теперь? Как поведёт себя?» — терзали догадки Марфу Ильиничну.

Перезахоронение останков партизан — Марфы Ильиничны Струтинской, Семена Еленца и Сигизмунда Котиевского, погибших в бою с фашистами 6 марта 1943 года

Памятник Марфе Ильиничне Струтинской, Семёну Еленцу и Сигизмунду Котиевскому в г. Ровно

Братья Струтинские (слева направо) — Василий, Николай, Георгий

Григорий подсел к столу.

— Значит, в гостях первый день, — и, не ожидая ответа: — Слыхал, слыхал о том, как летят под откос поезда… Смело действуют партизаны.

От признания полицейского у Марфы Ильииичны потеплело на сердце. Значит, известно, чьими руками делается!

— И часто такое случается? — прикинулась она.

— Счёт не веду, но досаждают. — Григорий сдвинул брови и понизил голос: — Их постепенно вылавливают, куда же им деваться?…

— Но и жить безмолвно тоже не гоже… — голос у партизанки оборвался. «Надо бы умнехенько спрашивать, стороной да обиняками больше, а я прямо», — упрекала она себя.

Григорий уставился в окно. «Права старуха, безмолвно кориться врагу нельзя». И он бы за дело взялся, да кому об этом скажешь!…

— Ну, я бы таких смельчаков щадил, — неожиданно признался Обновлённый. — Да не все через мои руки проходят.

Марфа Ильинична встала.

— А ты, Гриша, мог бы помочь нашим людям?

Эти слова словно электрический ток ударили Обновлённого. Потом он собрался с мыслями, успокоился…