Николай Струтинский - На берегах Горыни и Случи

Предатели ликовали. Юсенко и Косолапый хвастались «редкой удачей».

— Мне удалось узнать, — лебезил Юсенко перед Кашенцевым, — что друг Струтинских — Никифор Янчук — скрывается с семьёй в соседнем селе Гута, в доме или сарае Петра Трофимчука. Их надо захватить, тогда наверняка узнаем, где находятся Струтинские.

— Идея! — оживился Кашенцев.

— Даже очень интересная, -пресмыкался Юсенко. -Медлить нельзя, иначе они уйдут в лес, а потом ищи ветра в поле.

— Хорошо, я прикажу полицейским собраться.

Над степью повисла тёмная ночь, и под её покровом шуцманы подкрались к селу Гута. Окружив его, они схватили Ольгу и Ульяну Трофимчук, Филюна и его жену Ольгу с малолетним сыном Игорем, Федора Мельничука, его жену Харитину, жену Сергея — Анну и четверых её детей… Всех погрузили в машину и под усиленным конвоем отправили в Ровно.

Через несколько дней схваченных в Буде и в Гуте вывели на улицу Белую. Здесь их поставили у свежевырытой ямы. Два рослых гестаповца извлекли из кобур парабеллумы.

Избитый, еле державшийся на ногах Зигмунд шагнул навстречу палачам.

— За что детей убиваете, сволочи?…

Выстрел заглушил слова патриота.

Безжизненное тело Зигмунда рухнуло наземь. Палачи подходили к голосившим женщинам и малышам и, словно считая их, целились жертвам в голову, равнодушно нажимали спусковой крючок…

… Мать Ольги Конончук разыскивала дочь, зятя и детей целую неделю. Наконец она обратилась в гестапо. Упала на колени перед фашистом:

— Дети мои ни в чём не виновны, отпусти их. Всю жизнь молиться всевышнему за твоё благополучие буду. Спаси моих дорогих…

— Опоздала, вчера их расстреляли, -улыбнулся убийца. — С каждым так будет, кто восстанет против великой Германии. Слышишь?!

Женщина всплеснула руками, и её бесчувственное тело глухо ударилось о пол…

Когда очнулась, простонала:

— Будьте вы прокляты богом и людьми! Звери!… Будьте прокляты!…

Семья Янчуков ютилась в шалаше, сложенном из сосновых веток. Отец — Никифор Яковлевич, сын Коля и дочь Тамара поочерёдно несли боевую вахту под дождём.

Тамара сообщила:

— Папа, со стороны Костополя доносился шум моторов. Они заглохли в селе Озирцы. Наверное, готовится облава.

— А ты, дочка, не ослышалась?

— Нет.

— Плохо… Надо менять место.

— В такую погоду?

— Другого выхода не вижу. Давайте, пока не рассвело, перейдём в порубь, а оттуда — в Пустомытовский лес.

Где-то близко прогремели одиночные выстрелы.

Собравшись наспех, Янчуки пробирались к большаку. Наперерез им двигались автомашины с карателями. Притаившись в зарослях, отец с детьми переждали тревожные минуты.

— Мешкать нельзя. Пошли! — трое быстро зашагали открытым полем к кустарнику.

Тамара шла сзади, прикрывая отход. В стороне замелькали силуэты карателей. Они неумолимо приближались. Тамара решила отвлечь на себя фашистов и с отчаянием стала стрелять из винтовки по вражеской цепи.

Мужественная патриотка сковала действия преследователей, что дало возможность отцу и брату пересечь поле и скрыться в поруби. Тамара также убежала от карателей.

Когда Кашенцев узнал о случившемся, он в бешенстве набросился на шуцманов:

— Разини! Дармоеды! Головой отвечать будете!

Щуплый юноша пристально смотрел на меня голубыми глазами, словно не верил, что я и есть тот Николай Струтинский, который дружил с его старшим братом. Тадзик Галинский заменил Казимира и без колебаний стал разведчиком.

Во время встречи он многое рассказал о происшедшем в этих краях за время моего отсутствия.

От юного разведчика я узнал, что в порубь стекались люди, бежавшие из фашистских лагерей. Они разыскивали нашу партизанскую группу. Однако, не зная, кто они — свои или чужие? — крестьяне отвечали, что партизаны внезапно исчезли.

— Помните высокого брюнета с крупной бородавкой на правой щеке, его звали Никитой?

— Помню. Так что с ним?

— Как-то он возвратился из разведки и привёл ещё шестерых. Хорошие хлопцы были. Позднее к ним пристали какие-то неизвестные и все они действовали в здешних местах.

— Ну, а потом?

— Неизвестные оказались переодетыми полицейскими из Межирич. Они намеревались выведать все о партизанах. Но когда узнали, что вас здесь нет, разоружили группу и всех доставили в район.

Только Никита не дался предателям в руки. Отчаянно сопротивлялся, и его убили. Тело командира несколько дней лежало у сожжённого дома Янчуков… Впоследствии верные люди захоронили патриота. Из Межирич так никто и не вернулся…