Макс Поляновский - Дважды Татьяна

В клубе стоял радиоприемник. Однажды Нина соблазнилась — решила послушать Москву. Как протирала пол шваброй, так и застыла, даже забыла звук сделать потише, забыла, какое за это наказание бывает: могут прямо в Германию отправить. Спохватилась, хотела умерить звук, а прямо перед ней и откуда он только взялся! — сержант. Ну, пропала! Начала Нина оправдываться: случайно, дескать, московская волна попалась. Сержант этот венгром оказался. Улыбнулся, погрозил пальцем и с грехом пополам выговорил по-русски: «Меня не надо бояться. Но так больше не делайте. Это вам опасно. Очень». И ушел. А Нина несколько дней после только об одном и думала: выдаст или нет?

Не выдал.

Через несколько дней Нина увидела, что сержант разговаривает с ее подругой Аней. Да так любезно, приветливо… После Аня рассказала, что зовут сержанта Пал — это по-русски Павел. Фамилия — Сенаши. Она с ним часто разговаривает, и он всякий раз жалуется, что не нравится ему война, в которую фашисты и Венгрию втянули, что хотел бы он уйти из этой армии…

Все, что говорила соседка, подтвердила после и Нина, еще подробнее. А еще спустя несколько дней Оля — прачка при клубе этой радиочасти — тащила в прачечную огромный ворох грязного белья, где были упрятаны нужные Андрею вещи.

Таня отправила их в Бобры на первой же подводе — «партизанской почтой».

Это была первая услуга Сенаши партизанам. Как же все получилось?

А вот как…

Когда Сенаши снова заговорил с Аней, девушка вдруг спросила:

— Вы верите в победу Гитлера? Только честно.

Сержант вздрогнул. Безнадежный взмах руки был ответом.

— Пал, у меня к вам большая просьба. Либо вы ее выполните, либо я погибну, если вы хоть кому-то об этом скажете.

Сержант слушал, внимательно вглядываясь в лицо девушки. Сказал:

— Вы — храбрая, Анна. Я уважаю вас…

И принес в полутемную комнатку уборщиц несколько батарей и аккумуляторов. Вместе с ворохом белья их удалось унести в прачечную, оттуда — к Бояронцевой, а затем переправить в Бобры.

Первая услуга, но не последняя. Андрей стал получать питание для рации бесперебойно, в достаточном количестве…

Как и любого разведчика, Таню интересовали сведения не только чисто военного характера. Настроение людей было тоже своего рода боевой силой. Сила эта могла крепнуть, могла надламываться, выбывать из строя. Распознать вовремя возможного предателя, сделать своим союзником вчерашнего врага из числа колеблющихся — это была такая же важная работа, как и остальное, что приходилось выполнять Тане.

Как-то Нина рассказала, что сержант просит помочь ему связаться с теми, кому требуются батареи, аккумуляторы. Он хочет поскорее разделаться с армией, в которую его загнали силком. Нет, не из трусости: он готов сражаться, но, как он сказал, «по другую сторону баррикад».

Он и девушек уговаривал уйти вместе с ним к партизанам. Говорил, что многие венгерские солдаты охотно присоединились бы к нему.

— Нина, всем вам уйти нельзя, — возразила Таня.

— Я готова остаться, но, если можно, узнай насчет Сенаши. Он обещал прихватить с собой много ценного.

И снова по «партизанской почте» Таня связалась с Андреем, он, в свою очередь, с партизанским начальством.

Пришло разрешение направить венгра в Бобры. С ним должны были уйти и девушки — Аня и Ольга. Но все же Тане, которая еще ни разу не видела помогавшего ей человека, поручили повидаться и поговорить с Сенаши. Свидание это состоялось 9 марта 1943 года на квартире у Ольги.

Таня пришла первой. Она сидела, не снимая шубки и белой меховой шапки. Она могла бы поговорить с венгром на его родном языке…

Язык ее отца… Где он теперь, отец, такой мужественный, гордый? Как перенес он еще одно тяжкое испытание — исчезновение дочери? Догадывается ли, где она?.. И побывают ли они вместе, как мечталось когда-то, в Венгрии?

Но по-венгерски Таня не заговорила. Здесь, в Белоруссии, она была Татьяной Климантович, выучившей в школе немецкий язык. Ни намека на ее истинное происхождение.

— Так вы из Венгрии… — произнесла она тихо, задумалась, провела рукой по лбу. Было что-то в тоне ее, в выражении лица заставившее Пала Сенаши насторожиться.

— О да! Вы знаете Венгрию?

— Конечно, мы же учили географию. — Теперь в голосе Тани звучал холодок. — На каком языке вам легче разговаривать? По-немецки, по-русски?

— Пусть будет по-русски, хоть мне это труднее. Немецкий не надо.

— Верно ли, что вы хотите перейти к партизанам? — спросила Таня.