Валентин Аккуратов - Вернуться на базу

Не прошел он и километра, как оказался на проселочной дороге. Свежий след гусениц отпечатался на песке. След был узкий, не похожий на танковый, очевидно, принадлежащий легкой танкетке или бронетранспортеру. «Значит, разъезжают по лесным дорогам, ищут? — подумал штурман. — А что же партизаны? Или их нет тут?..»

Устраиваясь на ночлег под разлапистой елью, он все думал об этом. И так и уснул, ни до чего не додумавшись. Проснулся внезапно от какого-то непонятного звука. Долго лежал, почти не дыша, сжимая пистолет, прислушиваясь. Звук не повторился. Было тихо, совсем тихо в лесу. И вдруг понял, что его разбудил собственный храп во сне. Ему стало зябко от этого своего открытия. В ночном лесу каждый звук далеко слышен. А если немцы рядом? От этой мысли совсем расхотелось спать. Он встал и пошел по лесу, чуть забеленному рассветом. Вскоре, продравшись через густой подлесок, увидел метрах в двухстах деревушку. Насчитал девять, хат и десятка полтора обгорелых труб. Уцелевшие избы зияли черными провалами выбитых окон. Все говорило, о том, что деревня людьми покинута.

Бесшумно раздвигая ветви, он выполз к самой опушке. В деревне было по-прежнему тихо, никаких признаков жизни. Очень хотелось пойти поискать чего-нибудь съестного, но он заставил себя лежать и наблюдать.

Вскоре в крайней избе распахнулась дверь, и на пороге появился человек.

«Фриц! Вот тебе на!» — чуть не вскрикнул штурман.

Немец сонно потянулся, что-то крикнул в проем двери. Оттуда выскочил другой с ведром и побежал к колодцу. Следя за ним глазами, штурман — разглядел за углом сарая тупую морду бронетранспортера. Выругал себя за невнимательность: мог бы и раньше увидеть машину.

Из-за сарая вышел еще один немец с автоматом на шее, как видно, часовой. Потом повылезли на утреннее солнышко еще трое. А жители деревни так и не появились.

«Надо уходить, — подумал штурман. Он уже напрягся, чтобы отползти назад, в чащу леса, и замер от неожиданной мысли: — А вдруг это патруль, один из тех, что, несомненно, высланы на поиски членов экипажа сбитого бомбардировщика?! Вдруг они кого-то нашли и теперь везут?!»

Неожиданно послышались выстрелы. От сарая к лесу, махая крыльями, мчалась курица. Немец стрелял короткими очередями из автомата и все не мог попасть. Курица бежала в сторону спрятавшегося штурмана, и он забеспокоился, как бы немец не попал в него.

Курица упала, уже вбежав в кустарник на опушке леса. Немец спокойно пошел к ней, забросив автомат за спину. Подойдя к курице, немец, расставив ноги, долго рассматривал ее. Потом медленно нагнулся.

Разогнуться не успел. Не сумевший сдержать себя штурман всадил ему нож в спину.

Он оттащил немца в густой ельник, сорвал автомат, новенький, вороненый «шмайссер». Расстегнул пояс и снял подсумок с двумя рожками.

«Теперь попробуйте взять!» — радостно билась мысль, когда он мчался по лесу. Пробежав с километр, услышал позади стрельбу и едва различимые крики. В нем все ликовало: убил немца, добыл автомат, ушел от погони! И вдруг как холодной водой обдало: а если у них собаки?! Остановился, прислушался: лая собак не было слышно. Вскоре он вышел на малоезженую дорогу и увидел на ней след гусениц. Долго раздумывал: тог же это бронетранспортер или другой?.. Как видно, партизан поблизости и в самом Деле нет, раз немцы разъезжают, не боятся.

Далекий гул мотора прервал его размышления. Звук нарастал, и уже слышался характерный лязг гусениц транспортера. Первым желанием было броситься в густоту леса. Но тут же он и выругал себя: «Бегаешь зайцем! На своей-то земле!.. Разъездились тут, не боятся! Ну так надо заставить их бояться леса…» Сначала он хотел залезть на дерево, густое, ветвистое, стоявшее возле дороги. Верх бронетранспортера открыт, гранату в кузов и автоматом… Подпрыгнул, схватился за сук и упал от резкой боли в боку. Так и лежал за узловатым корневищем, слушая приближающийся шум транспортера.

Потом он увидел его. Место тут было заболоченное, и транспортер сбавил ход. Водитель привстал, рассматривая дорогу. Это был тщедушный солдат с маленькой головой. Он был без каски. Из-под спутанных волос торчали смешно оттопыренные уши. Рядом унтер, за ним в кузове еще два солдата. Когда до транспортера осталось не больше двадцати метров, штурман приподнялся и бросил гранату, стараясь попасть прямо в кузов. Но боль в боку, пронзившая его в момент броска, помешала: граната ударилась о борт, отскочила и взорвалась в воздухе.

Треск автоматов был долгим, непрерывным. Немцы стреляли наугад, с деревьев сыпались листья и целые ветки, от корневищ летели щепки. Потом стрельба утихла, но никто из транспортера не выходил. И штурман не шевелился, ждал, когда они вылезут, чтобы в упор срезать их из автомата. Лежать было невмоготу, острый корень врезался в бок, но он терпел.