Павел Федоров - Последний бой

— Провел капитан по первому классу! Прямо через переезд перетащил. Лихой мужик, дьявол!

Я так заждался этих рельсов, что и не заметил, как и где их перешагнул. Позади еще раз брызнула короткая очередь. Над деревьями вспорхнули строчки трассирующих пуль, хлопнули ракеты и погасли.

Колонна втянулась в лес, упруго шагая по торной дороге. На обочине стоял капитан Назаров в кожанке. На груди автомат, сбоку парабеллум и видавшая виды полевая сумка. Сказал весело:

— Порядок, старший лейтенант! — и пошел рядом. Достал из пачки сигарету:— Держи, кавалерия. Свеженькие... Толкнулся с разведчиками в одно место, в другое, вижу — сторожат у амбразур. Уж больно не хотелось стрельбы. Решили осмотреть переезд. Сергей наш, Гришин, почему-то всегда людей водит через переезд, и удачно. Потому что фашисты обычно ждут нас в другом месте... Будочка у переезда оказалась пустой: то ли ушел куда страж, то ли сняли на ночь. Боятся, что украдем живьем... Да крали же, и не один раз! Мы их тоже кое-чему учим. Ну и решил по-гришински — прямиком по дороге. Сначала обшарили бункер. Спали там двое... Ребята мои сигарет у них позаимствовали. Царство небесное непроснувшимся!.. Потом заслоны выбросил и пошел вперед. Будь здоров, братуха!.. Вы, хлопцы, берегите Никифорова. Он ведь с того света! В Заполье, Артемушка, чтобы подвода была мигом. Слышишь?

— Слышу! Все справим как надо.

Капитан свернул на обочину и бегом устремился в голову колонны.

— Силен наш пограничный капитан в своей бывалости,— бросил ему вслед Артем не без гордости.

Проход железнодорожной линии Кричев — Орша представлял всегда большую опасность. Батальон Ивана Матяша периодически нарушал все движение. Потому гитлеровцы, боясь партизанских налетов, закупорившись в своих бункерах, часто открывали огонь. Дошли даже до того, что в ночное время выгоняли для охраны белорусских женщин.

Капитан вел группу спокойным, ровным шагом, за что я был ему всемерно благодарен. На полпути к Заполью сделал небольшой привал и все время справлялся через связных о моем самочувствии. Всякое внимание и забота неизмеримо прибавляют человеку сил. Вдыхая неистощимую свежесть августовской ночи, я старался превозмочь себя, чтобы не причинять Назарову лишних забот, которых у него было и без того предостаточно.

Над селом Заполье нависла золотая предутренняя дымка. При виде населенного пункта идущие позади партизаны обогнали нас и ушли вперед. Мы отстали и вошли в село последними. Оно было небольшим — дворов на двадцать. В центре, около хаты под черепичной крышей с густым вишневым палисадом, расположились увешанные оружием бойцы. Оживленно что-то обсуждая, с хрустом ели яблоки и огурцы. Артем сразу же от нас откололся и присоединился к ним. Узнав, что капитан с лейтенантом в доме, Терентий сказал:

— Надо добывать подводу. А то нам до Кроток еще топать и топать.

— Командир сказал же Артему.

— Что Артем! Яблоки пошел лопать,— возразил Терентий.— Надо к капитану.

— Назаров старосту в хате расспрашивает,— шепнул нам стоявший у калитки партизан в круглой кубанке, с автоматом ППШ.— Мы его на огороде споймали, в картошке ховался.

Капитан сидел на верхней ступеньке крыльца и аппетитно ел крупное яблоко.

Перед ним стоял босоногий мужичонка в самотканом исподнем, нечесаная борода тряслась на подбородке, как приклеенная, и казалось, вот-вот отвалится.

— Значит, ты здесь староста? — спросил капитан.— Зачем прятался?

— Испужался. Матка моя толкнула в бок, кажеть: идуть, бяги, ну я и дал деру...

— Партизан испугался?

— Так, товарищ начальник, издалека рази увидишь, что партизаны? Форма-то вся попутанная...— Староста покосился на автоматчика, одетого в китель неопределенного покроя.

— Ох ты и хитер, дядька! — Капитан откусил от яблока и пристально взглянул на старосту.

Увидев меня, капитан кивком пригласил присесть рядом. Оглядев близко стоявших бойцов, спросил:

— У кого яблоки? Дайте раненому, черти!

Артем подал мне два чудесных яблока. Капитан вновь повернулся к старосте:

— У нас вот раненый, идти ему трудно. Сможешь найти подводу? И сена побольше положи, дерюгой застели. Ясно?

— Это мы враз зробим.— Старик склонил голову, тряхнул всклокоченной бороденкой.

— Ступай оденься! — приказал капитан и тут же спросил насчет молока.

— Та осподи! Чаво там молоко! Я вчера меду накачал вона скольки! Эй! Кто тама! Матка! Груня!

Девчонка лет двенадцати вынесла из чулана на крыльцо ведро с янтарно-желтым медом. Из открытой кухонной двери выпорхнула целая стайка заспанных ребятишек. Староста шикнул на них, как на воробьев, и захлопнул дверь.