Масудзи Ибусэ - Чёрный дождь

Их разговор вызвал у меня новый приступ жажды. Горло пересохло и сильно болело. Огромное, похожее на медузy облако поблекло; оно приблизилось к западной оконечности холма Хидзи. Когда дул восточный ветер, облако скрывалось за пеленой дыма, но стоило ветру сменить направление, как оно появлялось снова.

В кошельке у меня лежало сто двадцать иен и кое-какая мелочь. Если бы мне встретился продавец воды, я, не раздумывая, отдал бы все деньги за одну кружку. Кто-то рассказывал мне, будто чайные листья спасают от жажды. С удовольствием пожевал бы чайные листья! Терзаемый жаждой, я шел вперед и вдруг заметил ведро около водопроводной колонки. На мое счастье, оно было на две трети наполнено чистой водой. Я опустился на четвереньки, сунул голову в ведро и стал пить, как пьют собаки, забыв о привычке трижды прополаскивать горло. Пил я долго — пока во всем моем теле не разлился приятный холодок. До чего же вкусная вода! И вдруг я почувствовал ужасающую слабость. Руки, на которые я опирался, разъехались в стороны. Неимоверным усилием я вцепился в край ведра, подтянул ноги и с трудом встал. На шее у меня висела мокрая тряпка. Оказалось, это была та самая салфетка, которой я перевязал щеку. Я и не заметил, как она сползла.

Слабость не проходила. Едва я сделал несколько шагов, как все мое тело покрылось обильным липким потом. Запотели даже очки. Я остановился, протер их и двинулся дальше. Очки запотевали еще несколько раз, но я больше не останавливался и протирал их на ходу. К тому времени, когда я добрался до ворот армейского вещевого склада, облако увеличилось раз в пять или шесть. Оно поблекло еще сильнее, очертания его стали расплывчатыми, неясными; словно у туманной дымки. Это была лишь тень — страшная тень прежнего облака.

По двору вещевого склада сновали солдаты.

— Ну, как, связался с начальником отдела обороны? — крикнул один из них.

— Пытаюсь наладить связь,— ответил другой.

Деловитость этих людей действовала успокоительно.

Пожары кругом продолжались. И я никак не мог понять, что горит, где горит, в каком направлении распространяется пламя. Что стало с нашим жилищем? Если Сэнда-мати в огне, жена моя, Сигэко, должна уйти на спортивную площадку университета. Такова у нас с ней договоренность. О племяннице Ясуко можно не беспокоиться: она уехала с соседскими женщинами в Фуруэ. Я пошел дальше, оглядываясь по сторонам и отыскивая подходящее место, чтобы передохнуть. Неожиданно услышав громкое мяуканье, я оглянулся и увидел пятнистую кошку, которая следовала за обутым в сапоги человеком.

— Кис-кис,— позвал я.

Не обращая на меня внимания, кошка прошла мимо, но человек в сапогах остановился. Тогда она вернулась к нему и прилегла у его ног.

— Никак Сидзума, ну конечно, Сидзума! — воскликнул человек в сапогах.

— Ты ли это, Миядзи? Вот так встреча!

Вот уже не ожидал встретить здесь своего соседа.

Месяца два тому назад он стал почему-то в любую погоду — даже в сильную жару — надевать военные сапоги, бриджи, строгую гимнастерку цвета хаки и в таком виде ходил на деловые встречи в частные фирмы и государственные учреждения. На нем и сегодня красовались бриджи, заправленные в сапоги, но он был обнажен до пояса и без шапки.

— Как дела? Ты не ранен? — спросил я его.

— Да нечего сказать, повезло мне,— ответил он, показывая на плечи.

Кожа на плечах и на тыльной стороне рук свисала клочьями, похожими на куски мокрой газеты. На сером, словно присыпанном пеплом лице не было ни ран, ни ожогов. Я было подумал, что Миядзи пострадал во время пожара, но, по его словам, дело обстояло не так. Рано утром мой сосед отправился в гости к знакомым, которые живут невдалеке от Хиросимского замка,— из их дома хорошо видна главная башня. Шел он очень быстро и был весь к поту, поэтому, подойдя к дому, начал стягивать с себя гимнастерку (поговаривали, что в этом районе у него любовница, и, надо полагать, он спешил к ней на свидание). Мой сосед почти совсем стянул с себя гимнастерку — оставалось только высвободить голову,— как вдруг послышался ужасающий гул и вспыхнул ослепительный свет, ощутимый даже сквозь материю и сомкнутые веки. Потом в памяти наступил провал. Когда Миядзи пришел в себя, оказалось, что он бежит к внутреннему рву замка, а недалеко от него, в доброй сотне метров от фундамента, валяется на земле главная башня.

— Я потерял голову,— продолжал свой рассказ Миядзи, ковыляя рядом со мной.— У меня была одна только мысль: надо уходить в горы. Я вышел к мосту Ёкогава, затем добрался до штаб-квартиры второй армии, там за мной увязалась кошка. Уж не знаю, к добру или нет.