Масудзи Ибусэ - Чёрный дождь

Я тоже никак не мог понять, почему воспламенились шпалы. Дымились не только шпалы, но и опорные столбы. Бомба, вероятно, нефтяная? Я решил проверить это предположение, затоптал пламя на одной из шпал, лег на живот и принюхался. Пахло только горелым деревом. А ведь я слышал, что от нефтяных бомб исходит необычный, ни на что не похожий запах.

Когда я поднялся с земли, мне бросилось в глаза огромное слоистое облако, напоминавшее грозовую тучу во время великого землетрясения в Канто, которую я видел на фотографии. Опираясь на толстый дымовой столб, облако поднималось все выше и выше. Оно было плоским и походило на шляпку исполинского гриба.

— Взгляни на это облако,— сказал я, обращаясь к своему маленькому спутнику.

Тот молча поглядел вверх — и вдруг широко разинул рот.

На первый взгляд казалось, будто облако недвижимо, но это только казалось. На самом же деле оно расползалось к востоку и к западу, колыхаясь и вспучиваясь изнутри, сверкая мощными вспышками то красного, то фиолетового, то голубого, то зеленого цвета. Его опора, как будто сделанная из сложенной во много раз вуали, увеличивалась прямо-таки на глазах. Облако грозно надвигалось на Хиросиму. У меня было одно желание: стать маленьким-маленьким, затаиться в какой-нибудь уголок, спрятаться от этого страшилища. Но ноги у меня стали как ватные, я даже не мог пошевелиться.

— Взгляните туда, видимо, начинается ливень,— послышался вежливый голос.

Я обернулся. Рядом стояла миловидная женщина средних лет; она держала за руку пышущую здоровьем девочку.

— Ливень... Вы думаете, это ливень? — пробормотал я, вглядываясь в небо, застланное какой-то странной пеленой.

«Не гигантский ли это смерч?» — подумал я. Ничего подобного я в жизни не видел. Содрогаясь всем телом, я представил себе, что будет, если на нас обрушится этот смерч. Тем временем облако продолжало ползти в юго-восточном направлении.

— Вряд ли вам удастся перебраться через мост,— сказала женщина, глядя на мальчика.— Перевернулся товарный поезд. Проход закрыт. Поэтому перед мостом сидят сейчас сотни, а то и тысячи людей.

— Отчего же они не уходят?

— Отдыхают. Идти обратно у них нет сил. Одни тяжело ранены, у других — ожоги. Есть и такие, что лежат в беспамятстве.

— Что это за облако?

— Я слышала, кто-то назвал его дьявольским облаком. Оно и впрямь дьявольское... А с мальчиком вам, поверьте мне, не перейти через мост.

— Ты слышал, мальчик, что сказала тетя? — неуверенно вымолвил я.— Через мост тебе не переправиться. Иди вместе с тетей сначала вдоль железной дороги в сторону Кабэ, а там свернешь к горам.

Мой маленький спутник поднял на меня глаза.

— Понял? Здесь мы с тобой расстанемся...

Он молча кивнул. Женщина положила ему руку на голову и вежливо простилась со мной.

Малыш повернулся и молча побрел вместе с женщиной в обратную сторону. Жалкая фигурка на тоненьких ногах в парусиновых ботинках со сбитыми каблуками. Короткие штанишки, рубашка с короткими рукавами. Руки, висящие, как плети...

Облако колыхалось, словно огромная медуза. Но от медузы оно отличалось тем, что, казалось, было наделено громадной животной — именно животной — силой. На своей единственной ноге-опоре оно неудержимо двигалось на юго-восток, извергая то красные, то фиолетовые, то голубые, то зеленые молнии. Словно кипящая вода, вспучивалось оно изнутри, росло вширь, каждый миг угрожая обрушиться на наши головы. Не зря назвали облако дьявольским. Это было сущее исчадие ада. Только сам дьявол мог породить такое чудовище. Выберусь ли я отсюда живым? Что будет с моей семьей? Смогу ли я ей помочь или буду вынужден уйти в одиночку?

Все мое тело содрогалось. Ноги отказывались служить.

— Нет, так дальше нельзя. Надо что-то сделать,— шепнул я самому себе. Подобрал валявшийся на шпалах пест для лущения риса — бог весть как он туда попал — и стал нещадно колотить себя по ногам, по спине, по плечам, по свободной руке. Потом закрыл глаза и стал дышать: медленный глубокий вдох, еще более медленный выдох. Это была своеобразная, похожая на ритуальную, гимнастика, которой мы занимались по утрам, придя на службу. Наконец нервы мои успокоились, я пришел в себя и зашагал по шпалам на восток.

Хотя я и торопился, я все же старался не обгонять других беженцев. У меня не было такого ощущения, будто — как это бывает в ночных кошмарах — тебя удерживают какие-то невидимые силы, я мог бы даже броситься бежать, если бы не глубокое внутреннее убеждение, что все следует предоставить воле небес. Внезапно один из проходивших мимо беженцев рванулся было вперед с криком: «Парашют, парашют»,— но тут же остановился.