Виктор Федотов - Закон моря

Сразу же за сараем — заводской забор, а ещё дальше — высокая заводская труба отвесно дымит в тихое, безоблачное небо. Теперь на заводе кроме проводов и кабелей делают снаряды и мины. Здесь Федькина мать работает смазчицей, отсюда ушёл на фронт и его отец — от него уже два месяца нет писем. А Витькина мать, Клавдия Ивановна, — детский врач в районной поликлинике.

Солнце горячо раскалило толь, лопатки обжигает даже через рубашку. Федька лежит, зажмурив глаза от нестерпимо яркого солнечного света, и опять думает о капитан-лейтенанте Шестакове, о его гибели. И о своём отце думает — рядовом артиллеристе Реброве Павле Максимовиче. Почему от него так долго нет письма? Жив ли он? И видится Федьке: где-то сейчас, в эти минуты, кипят жестокие, жаркие бои, грохочут пушки, горячо строчат «максимы», полыхают пожары и идут в штыковую бойцы под осаждённым Севастополем. Оттуда, из-под Севастополя, и была последняя весточка от отца. Что теперь с ним?

Ребята ещё некоторое время лежали молча. Федька боялся сказать, что теперь, после того как погиб капитан-лейтенант Шестаков, Витьку могут запросто взять на фронт. Пойдёт и заявит: «У меня фашисты убили отца, я должен отомстить». «А если Витька сам об этом догадается? — подумал он. — Пойдёт в военкомат и потребует. Не откажут же ему. С кем же я тогда останусь? Всё ребята и девчонки со двора ещё в июле со школой на Урал эвакуировались. Только двое нас и осталось. А если ещё и Витька на фронт уйдёт, что же тогда?..»

— Налёт сегодня был сильный, — сказал Витька. — На трамвайном кругу два вагона взрывом перевернуло. Должно, не меньше чем на полтонны бомба упала.

— Завод наш большой, оборонного значения, — заметил Федька, — вот они, гады, и метят в него. Говорили, недавно какой-то шпик фонарём самолёты наводил.

— Схватили?

— Раз засекли, не уйдёт.

— Ас окружной бронепоезд бьет по самолётам. Аж земля качается. Одного фрица сегодняшней ночью сбили, я видел. Прожектора скрестились на нём — и пошло. Потом пламя по небу...

— Вот что, — поднимаясь, сказал решительно Федька. — Мы должны мстить за твоего отца. Понятно?

— Понятно, — тут же согласился Витька. — А как мстить-то?

Федька серьёзно, даже сурово посмотрел на него:

— Руки!

Они скрестили руки. У Федьки у самого всё похолодело внутри: вот она, самая настоящая клятва, о каких пишут в книжках, от которой стягивает кожу на затылке... Он глядел на Витьку и мысленно говорил: «Клянусь! Вместе, на всю жизнь, до самого конца!»

Крепко, по-мужски сцепив руки, они поклялись пробраться на фронт и мстить за Витькиного отца. Чего бы это ни стоило...

А вечером, собираясь опять на работу в ночную смену, Мария Алексеевна сказала Федьке:

— В школу завтра сходи, узнай, как быть с осенним экзаменом. У тебя ведь по геометрии «хвост»?

— По геометрии, — вздохнул Федька. — Но ведь школа ещё в июле на Урал уехала. Куда ж я пойду?

— Мало ли, может, из учителей кто и остался. Попроси, чтобы приняли. Шестой-то класс надо закончить, как думаешь?

«Легко сказать — закончить...» Промелькнули перед глазами какие-то треугольники, трапеции, параллелограммы, начерченные мелом на классной доске. «Бог знает какая путаница!..» Федьку передернуло похлеще, чем от кислого. Он нерешительно произнёс:

— Война ведь, никому и не нужны эти экзамены. Стыдно даже.

— А весной не стыдно было заваливать? — с мягким укором возразила Мария. Алексеевна. — Учёба — на всю жизнь дорога. Сходи, сходи, сынок. И отец, как узнает, порадуется...

Федька знал: в школе давно никого нет — все ещё в июле эвакуировались. А потом в ней призывной пункт был — мобилизованные прямо отсюда отправлялись на фронт... С тех пор, примечал он, школа постоянно была заперта. Федьке не хотелось огорчать мать. Но не ехать же на Урал сдавать геометрию! А в школу заглянуть можно. Чтобы всё было по совести. Почему бы и не заглянуть? Всё равно дверь на замке...

На другой день, рано утром, в дверь сарая простучали условным сигналом: семёрка ( — — . . .). Появился Витька.

— Ты готов? — бросил он с порога. — Идём!

— Куда? — не понял Федька.

— В военкомат! — горячо сказал Витька. — Ждать больше нельзя!

— А экзамен? — Федька слегка даже растерялся. — У меня ведь по геометрии экзамен на осень. Мама велела сдать...

— Экзамен? — Витька презрительно прищурил глаза. Никогда не было у него такого решительного взгляда. — А как же на фронт пойдёшь? У мамы отпрашиваться будешь? А наша клятва?! — ещё жёстче напирал Витька.