Гусейн Аббасзаде - Генерал

– Эх, что вам ответить, товарищ капитан? Жаль, что сейчас спокойно на нашем фронте. Не в чем себя проявить. Но знайте: Шариф может испугаться чего угодно, но только не немцев. Это все знают, И если по-честному, то во всей бригаде только один человек меня принижает и этим выводит из себя, – вот этот самый Мустафа. Его ко мне вроде наставника прилепили, а он хуже няньки. А я ведь не мальчик. Клянусь аллахом, товарищ капитан, я его опасаюсь больше, чем полковника Асланова. Стоит мне один кривой шажок сделать, как этот зловредный Мустафа – тут как тут на мою голову. Будто следит за мной. Не понял своей задачи, превышает власть, ей-богу!

Гнев комбата немного поостыл.

– Лейтенант, – повернулся он к Тетерину, – как они вели себя на учениях?

– Мустафой я доволен. А Шариф особого рвения не проявляет…

– Вот как? А мне помнится, вы и раньше, и только что говорили, что покажете себя в первом же бою? Но, чтобы не ударить лицом в грязь, надо учиться, надо многое знать, если хочешь выполнить свою задачу. А вы? Слышали, что говорит командир роты? С прохладцей к занятиям относитесь? На язык вы бойкий, да ведь противника острым языком не сразишь. Бой – это не состязание ашыгов, где сопернику можно запечатать рот искусной строфой.

– Но что делать? Значит, это все, на что я способен, товарищ капитан. Теория, всякие там науки не лезут мне в голову. Мое дело – практика. Стрелять – могу, а что такое траектория или как там ее еще – не соображаю! Но если я из пятидесяти возможных не выбью хотя бы сорок пять, можете делать со мной все, что угодно. Хоть эту ефрейторскую полоску с погон снимите. А что касается этой, как ее, – тактики, карт и тому подобного, то это не мой огород. Если бы у меня были к науке хоть какие-нибудь способности, стал бы я в магазине работать? Давным-давно в институт побежал бы и закончил. Инженер или там доктор был бы, и на войну не пошел бы, бронь себе схлопотал… Но ничего не попишешь – когда я вижу книгу, у меня все внутри обрывается. Хуже чем при виде иглы этой… Вообще, не понимаю, как это у людей терпенья хватает такие толстенные тома читать? Мне легче, кажется, весь день камни таскать, чем одолеть одну страницу.

– Что ж, весьма откровенно, – усмехнулся Гасанзаде, смягчившись от простодушно-наивного и чистосердечного, как ему показалось, признания Шарифа. – Но только не вижу, что особенно трудного вы проходите, что так жалуетесь, товарищ Шариф Рахманов? С тех пор, как вы в армии, эти истины столько раз повторяют, что пора бы их знать назубок.

На прошлой неделе командир взвода едва-едва поставил Шарифу тройку по огневой подготовке. "Может, ты чего не понимаешь?" – спросил он. И поручил Мустафе: "Помоги товарищу. Что не дошло, объясни. Спрошу без скидок". Шариф, конечно, обиделся… "Брать меня на буксир… Что я, телега без колеса? накинулся он на Мустафу. – Что усвоил и чему научился до тебя, – этого мне за глаза хватит. Нечего голову всякой всячиной забивать. В бою я уж как-нибудь без тебя сориентируюсь. И потом, если я буду много знать, для чего тогда командиры? Так что ты иди, родимый, учись прилежно, бог даст, получишь звание генерала. А с меня и ефрейтора хватит. Как-никак, рядовой солдат – главная фигура на войне".

С Шарифом спорить трудно: он так ловко мешает истину и вздор, так приправляет эту мешанину житейской мудростью, что не успеваешь разобраться, что к чему, а он всегда, вроде, прав. Поэтому Мустафа очень обрадовался, когда комбат завел разговор о серьезном отношении к занятиям – сам Мустафа, как ни старался привить Шарифу интерес к учебе, не смог, тот под любым предлогом ускользал от дела, от излишнего, по его мнению, напряжения мысли.

– Я еще такого упрямца не видывал, товарищ капитан. Хочу показать ему, что и как, объяснить, помочь, а он прибаутками пробавляется.

– Ты работай с ним, а если вздумает улизнуть, скажешь командиру роты. Смотрите, Шариф. Вы уже не мальчик. Не хочу, чтобы мы поссорились!

Искоса глянув на Мустафу, Шариф понял, что тот весьма доволен тем, как Гасанзаде отчитал его, Шарифа. "Да, да, вижу, тебе нравится, как меня распекают. Сам довел до глупости, да еще командиров на меня напустил. Не отличишь, когда ты друг, а когда – недруг. Ну, ничего, теперь буду знать". Но комбату он смиренно ответил:

– Буду учиться, товарищ капитан. Если что будет непонятно, спрошу у Мустафы.

– Через несколько дней проверю.

Шариф мгновенно отступил от своего бодрого заявления.

– Не хочу храбриться, товарищ капитан; как бы я ни старался, все равно не отвечу так, как вы хотите. Однако, даю слово, что в бою буду драться, как подобает мужчине.