Гусейн Аббасзаде: Генерал

– Далеко ли идти? – спросил его Николай. – Может, помочь?

– Нет, дорогой, донесу сам. И не командирское это дело – таскать дрова. Спасибо. Будьте здоровы. – И старик, кряхтя, пошел через поле кратчайшей дорогой в село. Из-под огромной вязанки хвороста виднелись только голова и ноги.

– Неужели и мы постареем и станем такими, как он? – Николай провожал старика взглядом.

– Если останемся жить, конечно, постареем, – бодро подтвердила Лена.

– Это ты-то станешь бабушкой, а я дедушкой? – Николай сел на ствол спиленного дерева и усадил Лену на колени. – Не верится что-то… А хотелось бы увидеть детей и внуков…

То, о чем так часто говорил Николай, отвечало желаниям Лены: мысль о детях согревала ее сердце с тех пор, как она познакомилась с Николаем; мечта стать матерью жила в ней давно.

– Как только кончится война, поедем в Лугу и там сыграем нашу свадьбу, – решительно сказал Пронин. – Ну, а потом поедем погостить у вас на Урале. – Он вдруг улыбнулся тому, как далеко унесла его фантазия. – А потом самолетом махнем на Черное море, погреться на южном солнце.

Лена засмеялась.

– Не согласна я с тобой, Коля. Почему свадьба должна быть в Луге? Если останемся живы, давай сыграем две свадьбы, но сперва у нас на Урале, а потом уж в Луге, раз ты хочешь, чтобы мы там остались жить.

– Пусть будет по-твоему!

Он взял Лену за руку и они направились через лес в лагерь.

Пожалуй, один только командир полка, не считая, конечно, часовых, бодрствовал в столь поздний час. Даже неугомонный замполит Филатов заснул прямо с газетой в руках, и, повернувшись спиной к стене, храпел так, что с непривычки человеку стало бы не по себе. Но Ази не обращал внимания на такие мелочи; он весь углубился в письмо из дому. Очень хорошее, немногословное письмо, но дорогое и радостное – первое письмо, написанное сыном. Не раз с утра доставал Ази из кармана и читал-перечитывал маленький листок бумаги, и никак не мог от него оторваться. Нетвердый почерк, неровные крупные буквы, бесхитростные простые слова ребенка разжигали в сердце Ази нежность и жгучую тоску по дому, и в то же время будили отцовскую гордость.

Он представил себе маленькую ручонку сына, крепко державшую перо, и почувствовал себя счастливым; теперь ему и горя мало, сын уже пишет ему письма!

Он прибавил свету в десятилинейной лампе, развернул на столе письмо, расправил его. И снова сложил и опустил в нагрудный карман. Сел. Достал бумагу и принялся писать ответ сыну.

"Здравствуй, сыночек, джейранчик мой, Тофик! Получил я твое письмо, радуюсь ему, горжусь, что ты уже большой мальчик и сам можешь писать письма, и отца своего не забываешь.

Не тоскуй обо мне, дорогой сынок. Вот прогоним врагов с нашей земли, закончим войну, вернутся домой отцы и братья, и я тоже домой приеду. Посажу тебя на одно колено, Арифа – на другое и буду рассказывать вам сказки. Таких вы и от бабушки не услышите, и из книг не вычитаете.

Пиши мне почаще, сынок. Будь умницей, хорошо учись, не огорчай бабушку и маму.

Целую тебя, а ты поцелуй вместо меня бабушку, маму и своего младшего брата.

Твой отец Ази".

Он свернул письмо, вложил его в конверт, надписал адрес. Поднявшись, прошелся по землянке. Потом снова вернулся к столику, достал из кармана кителя фотокарточку и долго смотрел на нее. Оба сына были сняты рядом, голова к голове. "Дорогие вы мои, как я хотел бы увидеть и послушать вас. Подросли с тех пор, как уехали, наверное, уже большие… Пройтись бы вместе по улице, посмотреть на море… И ведь не так уж далеко Ленкорань, да ничего не поделаешь – не прибежишь, не приедешь, не прилетишь…"

До войны Ази Асланов служил в одной из воинских частей в пограничном городе Золочеве. Как обычно, отпуск он проводил на родине, в Ленкорани. Весной сорок первого они договорились со своим другом Сергеем Сиротой, что половину летнего отпуска проведут на Кубани, а потом поедут в Ленкорань, сообщили об этом своим домашним. И, конечно, в станице Славянской и в Ленкорани родные готовились достойно встретить дорогих гостей. Сергей Сирота даже подарки купил для Нушу хала, и почти в тот же день Ази запасся подарком для матери своего однополчанина.

Сергей Сирота был немного моложе Ази, и жена его Наташа тоже была моложе Хавер, но разница в возрасте ничуть не мешала многолетней дружбе. Если часть переводили с одного места на другое, они старались, чтобы их семьи поселились рядом. Если Наташа шла на базар или еще куда-либо, она была спокойна за детей – за ними присматривала Хавер, которая тоже могла не волноваться, если ее дети оставались на попечении Наташи. Дружба родителей сближала и детей, они вместе играли, вместе ели и отдыхали, можно сказать, и жили вместе.