Марк Захаров: Путь на моря (из сборника "Ради жизни на земле")

29 июня 1941 года противник начал наступление на мурманском направлении. Корпус состоял из тирольцев, привыкших к действиям в горной местности, специально обмундированных, вооруженных горной артиллерией. За их плечами был Нарвик, победный марш по Норвегии… Однако хваленая германская военная машина стала пробуксовывать уже на первых километрах. Бойцы 14-й армии и моряки Северного флота стояли насмерть! Только в полосе 95-го полка, где противник имел пятикратное преимущество, егерям удалось выйти к перешейку полуострова Средний. 4 июля, перешагивая через трупы своих же солдат, гитлеровцы форсировали водный рубеж на пути к Мурманску — реку Западная Лица. Яростной контратакой они были отброшены на противоположный берег. И снова форсировали. И снова были отброшены назад! Долину возле реки вскоре окрестили Долиной смерти. Ее каменная земля пропиталась кровью не в переносном — в буквальном смысле слова.

В августе наступление захлебнулось, немцы вышли на южное побережье Мотовского залива, отрезали Средний и Рыбачий от Большой земли, однако дальше продвинуться не смогли. За черной стеною хребта Муста-Тунтури, пересекавшего перешеек, оставались гарнизоны. Надо было доставлять им боеприпасы, продовольствие, вывозить больных и раненых. Путь к осажденным полуостровам пролегал через Мотовский залив. На одном его берегу были немцы, на другом — наши. В воздухе висела авиация, каждый квадратный метр простреливался артиллерией. Это и была мышеловка, о которой шептала Тоська на причале.

Вере Корольковой предстояло до конца изведать, что это такое.

Зверобойный бот — суденышко небольшое, длина тридцать метров, ширина пять, парадный ход семь узлов, на такой скорости не убежишь… Бот был построен давным-давно в Норвегии, в уютной каюте неведомо как сохранился фарфоровый умывальник. Вера открыла кран — и изумилась. Горячая вода! Да о такой жизни только мечтать можно, И что это Тоська так убивается?

Кроме экипажа на судне были еще пять санитаров, люди в возрасте, из нестроевиков. Находились в подчинении Корольковой. И вообще она была начальником. Командир (фамилия у него была диковинная: Туркот) так ей и сказал: «Подойдем к берегу, ты сама командуй. А уж на переходе живыми остаться — моя забота». Туркот всю жизнь промышлял морского зверя, и от его крепко сбитой фигуры, с неизменной трубкой в зубах, исходило ощущение покоя и надежности.

Почти во всю длину бота, он же МСО-3, шел кубрик с трехъярусными койками на сто двадцать человек, по бортам и посредине. Только успела Вера осмотреться, принять от снабженцев медикаменты, как поступила команда идти на Рыбачий.

Уже за Кильдином в рассветных сумерках появился самолет. Выскочил из-за солнца жужжащий треугольник на фоне багрового диска, прошил стылую воду пулеметными трассами.

«Право руля!», «Стоп!», «Лево руля!» Туркот снял каску, провел рукой по лбу. «Вроде пронесло…» Вера глянула под ноги. На деревянной палубе, рядом с ней, белела щепа от пулевых оспин. Возьми летчик чуть правее… Ее передернуло от этой мысли.

Пока дошли до Порт-Владимира, еще дважды видели самолеты врага. То ли они не заметили бот (шли, прижимаясь к самому берегу, укрываясь в тени от нависших над черною водою скал), то ли посчитали, что цель недостаточно велика, — трудно сказать…

В Порт-Влади мире в окружении гранитных стен фиорда, было тихо. Солнце высекало искры из камня, поджигало темно-синюю штилевую воду. «Ну и погодка, чтоб ей пусто было!» — ругался Туркот.

Их уже поджидали: два «малых охотника», сейнер, груженный бочками с горючим, самоходка с боеприпасами. Ждали подходящей погоды, чтоб следовать дальше. Кто в Эйна на Рыбачий, кто в губу Озерко на Среднем.

Подходящей погодой, объяснил Туркот, считались туман и снегопад. Лучше всего то и другое вместе.

Ждали сутки, вторые. На третьи пришла радиограмма: «В Эйна тяжелораненые, надо идти».

Только вошли в Мотовский залив, как взлетели, зловеще шипя, ракеты, повисли на парашютах…

Что было дальше, Вера помнила смутно. Море, ночь — все превратилось в свистящий, ревущий, воющий ад. Снаряды ложились справа по борту, слева. Она сбежала вниз, забилась в каюту, но и здесь не было спасения. Столбы воды рушились на палубу; казалось, кувалды со всего маха били по потолку… И вдруг как будто невидимая ладонь подбросила судно! Рвануло, грохот заложил уши! Это взорвался боезапас на барже, которая шла следом.

На МСО были ранены радист, сигнальщик, разбиты стекла в рулевой рубке, искорежен такелаж…