Марк Захаров - Путь на моря (из сборника Ради жизни на земле)

Во время войны здесь стояли батареи. Ни разу не решились сунуться сюда корабли противника. А между тем всего в нескольких десятках миль от острова огненные блики вспыхивали на скользких от воды скалах и тяжкий грохот прокатывался по каменистому ущелью. Это рвались в бухте Петсамовуомо фашистские транспорты.

В первые месяцы войны гитлеровцы превратили ничем не примечательный порт Линахамари в крепость. На мысу Крестовом установили шестидюймовые орудия, перегородили залив железными ячеями противолодочных сетей. Казалось, было сделано все, чтобы груженные награбленным никелем суда могли беспрепятственно следовать из Петсамо в Германию. Древним путем викингов, через Варангер-фиорд.

Но не вышло. 26 августа 1941 года подводная лодка М-172 под командованием капитан-лейтенанта Фисановича прорвалась на рейд Линахамари. Первой же торпедой был пущен на дно транспорт, на обратном пути из фиорда «малютка» торпедировала фашистскую яхту.

Вошел в историю подводного плавания дерзкий рейд «малютки», которой командовал капитан-лейтенант Николай Стариков. Под прикрытием темноты она проникла в Линахамари и торпедировала два стоявших под погрузкой транспорта. Но когда лодка стала пробираться к выходу, по обшивке заскрежетал металл. Лодка клюнула носом, потом повалилась на корму. Противолодочная сеть! Казалось, лодка обречена. Но выдержка и профессиональное мастерство командира сделали свое дело. Произошло, казалось, невероятное: лодка вырвалась из сети и пришла в базу.

И вот теперь мне предстояло ступить на его землю. Впрочем, какая земля могла удержаться на спине каменного кита?

Катер ткнулся в деревянный причал и сразу же прижался к его желтым на солнце бревнам. Погреться. Сразу же за причалом начиналось озерцо, поросшее по берегам чахлой, пожухлой травой.

— Как оно называется?

— Могильное.

Вот этого я не ожидал! Известное всем натуралистам мира озеро, где причуды природы образовали пять никогда не перемешивающихся слоев воды — от пресной до горько-соленой, — походило на пруд где-нибудь в Подмосковье…

О Могильном я был наслышан с первых дней своей службы на Севере. Глубина озера достигала двадцати метров, и оно никоим образом не сообщалось с морем. От бухты его отделял пятиметровый барьер из гальки. Во всяком случае, многочисленные исследователи никаких видимых выходов не обнаружили. Откуда же появилась в озере морская вода? И еще более удивительный слой красных бактерий? Десятки версий высказывались по этому поводу. Как, впрочем, и по другому — откуда в Могильном пресноводная… треска? Нигде в мире не водилось такой рыбы.

Озеро млело под неярким полярным солнцем и, было похоже, ни о каких своих секретах рассказывать не собиралось.

Причал находился на восточной оконечности острова, радиометрический пост — напротив.

Посты СНИС, как правило, находились в отдалении от главных сил флота, порою на таких точках, куда не то что корабль — шлюпка еле подойдет. Ребята там служили крепкие, просоленные штормами.

Сигнал надвигающейся опасности — знаменитое штормовое предупреждение — передавали они, посты СНИС. Получив этот сигнал, корабли спешили укрыться в гавани, зябко ежились опустевшие рейды. И только моряки постов СНИС оставались один на один с разъяренным океаном…

В годы войны на Эзеле и Даго, Херсонесе и Тендре снисовцы первыми встречали врага, а уходили последними…

В послевоенные годы эти традиции продолжали жить на продутых ветрами постах. Да и суть службы вроде не менялась. Но вот флот начал уходить в дальние плавания. И стало ясно, что маленьким постам не под силу поддерживать связь с кораблями, разбросанными по необъятной акватории Мирового океана. Другая служба флота взяла на себя эту нелегкую работу. Постам было поручено только наблюдение, и называться они стали радиометрическими. Потому что к всевидящим глазам сигнальщиков прибавилась радиометрия: гидроакустика и радиолокация… Ни на одном из постов СНИС прежде я так и не смог побывать. Все было недосуг. Теперь предстояло познакомиться с их преемниками.

Газик хрипло откашлялся и, натужно дыша, полез в гору. Въехали на плато. От обилия цветов зарябило в глазах. Белые островки ромашек, лиловые — иван-чая. То там, то здесь кудрявились карликовые березы. Их ветки были осыпаны светло-зелеными круглыми листьями. Казалось, медные пятаки приклеены к маленьким, изогнутым стволам.

— Летом здесь хорошо, — сказал капитан 2 ранга Трухин. Этот и другие острова были его заведованием.