Павел Кочегин - В небе полярных зорь

— Поздно уже, — встав со стула, попрощался Эдгард, но, дойдя до двери, обернулся и, вздохнув, кивнул на окно:

— Что с людьми делают, что делают!.. Стал собираться и Оскар.

— Отдыхать надо лучше. Завтра буду приезжать за вами. — Оскар делал большие успехи в русском языке, старался объясняться по-русски. С грустной улыбкой пожав друзьям руки, через несколько минут ушли Мартин и Ранди.

Хмуро обронив: «Утро вечера мудренее», Комлев стал укладываться. Мирзоев последовал его примеру, но заснуть не мог. Слышал, как беспокойно ворочается с боку на бок Никита Кузьмич, видел вспыхивающий в темноте огонек его сигареты. Так прошло довольно много времени.

— Ты чего не спишь? — вдруг спросил Комлев.

— Разве уснешь? Машенька-артистка, Тиша маленький, Ванюшка... С ними в лагере был... О них думается...

— А ты спи, тебе завтра в дорогу.

Бозор не сразу понял смысл сказанных слов и со своей стороны пожелал:

— И вам не мешает уснуть. Скоро среди своих будем, с семьей встретитесь...

— Вот-вот, ты прав! Через несколько дней я встречусь с женой, с детьми. Когда, как не сегодня и думать об этом? А кто из тех, кого мы сейчас видели, доживет до подобного дня?

Комлев рывком сел на кровати и зло продолжал:

— Чем мы можем помочь? А может быть и можем? Но как? И риск...

— Никита Кузьмич!

— Ты стихи Адама Мицкевича знаешь?

Комлев лег навзничь, заложив руки за голову, и надолго замолчал.

Наконец Комлев снова заговорил:

— Нет, я должен попытаться что-то предпринять! Какой же я, к черту, коммунист, если оставлю в беде своих, не сделаю всего, что смогу!..

— Правильно, Никита Кузьмич! — воскликнул Бозор. — Надо будет с норвежцами посоветоваться, что-нибудь да придумаем.

— Что правильно? Ты утром поедешь с Оскаром, — категорически отрезал Комлев.

— Вы хотите, чтобы я оставил друзей?! Нет! Высказали то, о чем я много думал. И вы меня отправляете домой... Нет!

Комлев заговорил спокойнее, душевнее, но так же непреклонно:

— Это очень опасно, Бозор, и кто знает, чем все кончится. Один из нас должен вернуться.

Они спорили до тех пор, пока Комлев не согласился с доводами Бозора, и только под утро уснули. А вскоре были разбужены Оскаром.

— Хорошо отдохнули? — спросил он, входя.

— Прекрасно, — соврал Комлев.

— Ты бледный, — озабоченно посмотрел на него Мунсен. — Больной?

— Нет, здоров. Просто мы решили не ехать.

— Как не ехать?!

— Вот так, Оскар. Надо попробовать вывести пленных.

— О-о! — протянул Оскар. — Это трудно, очень трудно...

— Я знаю, что трудно, но надо! Просто ничего не дается, так учит нас партия. Понимаешь? Партия! — Комлев подошел к сидевшему на стуле рыбаку и, положив руки ему на плечи, продолжал.

— Оскар, друг! Ты пойми, мы не можем оставить их здесь и вернуться на родину одни. Мы коммунисты. У вас тоже есть коммунисты, партизаны, я знаю. И хотя ты ничего не говоришь, мне кажется, что ты один из них. А если и нет, все равно ты настоящий человек. Организуй нам встречу с каким-нибудь партизанским отрядом, с руководством партийного комитета! Ведь ты это можешь, Оскар!

Пока Комлев говорил, Оскар внимательно смотрел ему в глаза, стараясь понять все до слова. Потом встал и, положив в свой черед руки на плечи Комлева, сказал:

— Хорошо, давайте думать...

Полночь. Медленно опускаются на землю белые хлопья. Люди идут цепочкой. Впереди — Оскар. Сама природа, кажется, решила помочь им: нет затрудняющего движение ветра, густой снег быстро засыпает лыжню. Хорошо подготовленные, натертые мазью лыжи скользят легко.

Оскар часто оборачивается — беспокоится, как себя чувствуют русские друзья.

— Хорошо, хорошо, давай вперед! — бодро кивает Комлев.

Настроение чудесное. Их ведут к партизанам. Пришло к концу гнетущее бездействие.

После того, как летчики решили попытаться что-либо предпринять для освобождения пленных, прошло немало дней в тревоге и неизвестности.

И вот они в пути! Шли долго. Обогнули скалистую сопку. Пробежали лощину. Предстояло подняться на крутую, со скалистыми выступами гору.

Комлев, давно не ходивший на лыжах, стал сдавать, да и нога побаливала. Оскар остановился, хотел облегчить ему подъем, забрав рюкзак, но Комлев не отдал.

Одолев гору, очутились в густом, низкорослом ельнике.

— Привал! — скомандовал Оскар.