Гарри Тюрк - Дьенбьенфу [Сражение, завершившее колониальную войну]

Звали радиста Кванг До, он был молодым парнем маленького роста, как и Кенг, и ему, очевидно, было тяжело нести тяжелую американскую рацию. Кенг взял у него батарею, самую тяжелую часть, когда они пробирались назад. Еще ночью они выкопали новую нору близ убежища Кенга. Кванг До установил антенну вдоль склона. Когда вход был замаскирован свежей травой, а каждый комок выкопанной земли аккуратно разбросан между кустами, радист установил связь с командованием. Связь была хорошей.

- Где ты этому научился? – спросил Кенг.

- На севере. Я из Тай-Нгуена [Тхайнгуйен]. Оттуда пошел в Народную армию. Мои родители погибли. На прошлой войне. Мое подразделение стояло недалеко от моего родного города, так что я смог даже посещать друзей пока учился.

- Для меня это было бы слишком далеко, – улыбнулся Кенг. – До Хайфона отсюда много дней пути…

- А ты чему учился?

- Я строю лодки, – ответил Кенг.

Радист улыбнулся. Потом сказал, все еще с улыбкой на загорелом коричневом молодом лице: – Ага, судостроитель. Это люди, работавшие тяжелыми молотками и мерцающими паяльными лампами. А у нас все наоборот – отвертки с жалом не толще человеческого волоса. И в основном мы работаем с лупой.

- В радиоделе?

Кванг До покачал головой: – Да нет. Я часовщик. Нет французских часов, которые я не смог бы починить.

Утром, еще до рассвета, четырехмоторный «Прайватир» снова пролетел над широкой долиной. Он летал большими кругами, и Кенг подумал, что экипаж из-за густого тумана над долиной вряд ли смог что-то увидеть. Радист заметил, что затевается какая-то чертовщина. Как только «Прайватир», переделанный из бомбардировщика «Либерейтор» вариант морского патрульного самолета, появилась «Дакота», кружившаяся в утреннем свете над туманом, как чертова собака. Радист сообщил командованию об ее появлении, как и о «Прайватире». Было 20 ноября, 6 часов утра.

1 ноября генерал Коньи, проживавший в вилле на Маленьком озере в Ханое, проснулся с тяжелой головой. Ночь в «Метрополе» слишком затянулась, и он выпил слишком много американского виски. Он любил пить его, но последствия переносил тяжело. Проснулся он, потому что его тряс адъютант, и сразу прорычал проклятие. Но адъютант не успокоился. Он протянул ему только что пришедшую разведсводку, но Коньи не хотел ее читать, потому что буквы перед глазами сплелись в какой-то дикий танец.

- Читай! – скомандовал он, а сам отправился в ванную, находившуюся возле его спальни, засунул голову под холодный душ, а потом долго пил из стаканчика для зубных щеток водопроводную воду, которая, по мнению медиков, была очень опасной для здоровья.

- 316-я дивизия Вьетминя вышла из своих баз южнее дельты и направляется на северо-запад, предположительно в Лай-Чау.

- Гм, – проворчал Коньи. Он уже почти проснулся.

- 148-й полк Вьетминя действует перед Лай-Чау. Еще один полк, вероятно 98-й, замечен в провинции Сам-Нёа в Лаосе.

- Это мы и так знали, – гудел Коньи, пижама которого еле сходилась на его могучем торсе. Он вытирал полотенцем коротко постриженные волосы. – Что еще?

- 308-я, 312-я и 351-я дивизии Вьетминя, по меньшей мере, их основные части, движутся на запад, заворачивая к северу. На базах западнее Тай-Нгуена и северо-восточнее дельты остались лишь некоторые подразделения этих дивизий. Для охранения. Похоже, что все движется на Лай-Чау…

- На лаосскую границу, – заметил Коньи. Он ударил в гонг, висевший на стене. Тут же появился солдат с подносом с кофе. Коньи не любил есть по утрам. Сегодня ему было даже кофе противно. Но черный как уголь, горький напиток разбудил его жизненные силы. Он взял сводку и прочел. Возвращая ее адъютанту, он прорычал: – Похоже, что они переносят основные усилия в направлении Лаоса. Нам это на пользу, что касается дельты. Кроме того, это укрепит Наварра в его желании создать этот чертов барьер между Лай-Чау и Дьенбьенфу.

Через час, проинформировав Наварра в Сайгоне, он уже был уверен, что его опасения сбываются: Наварр настаивал на операциях на северо-западе.

Коньи с самого начала скептически отнесся к идее барьера, опирающегося на Дьенбьенфу и Лай-Чау, прежде всего потому, что опасался ослабления своих сил в дельте, откуда, несомненно, заберут часть его войск для усиления нового фронта. Но новоиспеченный дивизионный генерал никогда не спорил в открытую с главнокомандующим. Он осторожно с ним согласился, сделав несколько оговорок, а затем попросил своих штабных офицеров сделать анализ. Этот анализ показал, что с самого начала операция обречена на провал.