Ракипов - По следам героев

Шлюпка находилась в нескольких метрах от борта буксира, когда немцы на палубе подняли тревогу. Однако было уже поздно. Очереди из шести автоматов скосили их. Советские бойцы буквально влетели на буксир. Один из них развернул судовой пулемёт и обдал свинцовым дождём фрицев, выскочивших на звуки стрельбы. Оставшиеся в живых подняли руки.

Среди наших бойцов оказались два потомственных речника с Волги. Один до войны работал механиком на судне, другой — рулевым. Они заняли свои места.

Немцам в кочегарке было приказано продолжать работу.

— Махен зи, махен арбайтен! — сказал им Кондаков, но не очень уверенный в своём знании немецкого, показал, что они должны бросать в топку уголь. — Теперь вы поработаете ради нашей победы… — Он отыскал взглядом Ахмета. — А ты, Ашербеков, поставь бакен на место.

— Есть поставить бакен!

Буксирный пароход двинулся к левому берегу. Там баржу, полную боеприпасов, разгрузили, и судно с немецким крестом на бортах начало перевозить на правый берег советских бойцов, боевую технику.

С рассветом началась ожесточённая бомбёжка. Вражеские самолёты шли рой за роем. Они поливали реку из пулемётов, осыпали бомбами. Днепр напоминал кипящий котёл. Но наших воинов уже не остановить. Несмотря на бомбёжки, артиллерийский и миномётный обстрел, они продолжали переправу, а ступив на правый берег, сразу устремлялись в атаку. Плацдарм расширялся. Через Днепр переправлялись всё новые и новые части и соединения. Двинулись прославленные танкисты генерал-лейтенанта Рыбалко.

Когда к грохоту орудий, вою самолётов прибавился ещё рёв танковых моторов, поле боя превратилось в кромешный ад. Но переправа продолжалась. Теперь она шла непрерывно — и днём, и ночью. И так же непрерывно продолжались налёты вражеской авиации. Временами в небе завязывались ожесточённые воздушные схватки, тогда река, будто устав от огня и грохота, немного затихала.

Во время одного из налётов прекратилась связь с правым берегом. Сомнений не было: перебит провод. Командиру роты Штрунину передали приказ командующего: связь восстановить в кратчайший срок!

Двое связистов отправились на лодке искать повреждение. Но не вернулись. Поплыли ещё двое. Этих мина накрыла прямо на глазах, метрах в тридцати-сорока от берега.

— Разрешите мне, товарищ лейтенант, — обратился к командиру Ахмет. — Я без лодки, под водой…

— Доберёшься?

— Постараюсь.

— В добрый путь, Ашербеков…

Ахмет, касаясь рукой провода, вошёл в воду. Чтобы сразу освоиться, нырнул. Затем плыл и снова нырял. Позади остался уже не один десяток метров, как вдруг его чем-то садануло по голове. В глазах помутилось, едва не выпустил из руки провод. Оказалось — напоролся на затонувший понтон. С развороченным боком, он вместе с находившимися на нём пушками пошёл на дно. И лёг точнёхонько на провод. Ахмет вынырнул на поверхность, глотнул воздуха, и снова нырнул к понтону. Подёргал провод. Дно было песчаным и провод оказался неповреждённым. Значит, обрыв надо искать где-то дальше.

В небе выли самолёты, река кипела от пуль, снарядов, бомб. Но пережидать негде и некогда. Ахмет снова ныряет и плывёт под водой вдоль провода. Сколько уже прошло времени? Пожалуй, с полчаса. Холод сводит руки, ноги, проникает, кажется, до самого сердца. Хорошо ещё — Ахмет тренированный. Иначе бы ни за что не выдержал… В этом месте ширина Днепра не меньше километра. Интересно, доплыл он уже до середины? Может, и доплыл. Если бы не провод, он давно уже был на той стороне. А тут ещё возле понтона пришлось повозиться… Ага, вот он, проклятый обрыв! Ахмет взял свой провод в зубы и принялся шарить руками по дну. Он всплывал, нырял, но никак не мог обнаружить второй конец провода. Его уже охватывало отчаяние, когда, наконец, нашёлся провод. Он лежал в стороне, отброшенный взрывом бомбы или снаряда. Ахмет начал очищать провода от изоляции. И тут выронил нож. Немудрёно: руки окоченели, а тут подводное течение. Вот пальцы и не удержали… Ахмет не стал искать нож. Он начал рвать изоляцию зубами, в кровь исцарапал губы, дёсны. Резина не хотела отделяться от металла. Но вот концы готовы. Зато не хватает воздуха. Надо наверх. В виски бьёт молотом. В глазах круги, уши заложило. А у него нет сил шевельнуть пальцем, и грудь будто придавлена мельничным жёрновом. Может, это смерть? Подстерегла-таки его. Нет, умирать ему нельзя… Постой, если зажать концы проводов в зубах, связь наладится. А у мёртвых трудно разжать зубы… Ахмет сунул концы в рот и мгновенно почувствовал толчок. Ток! Стало быть, связь восстановлена, идёт разговор. Может, это сам командующий… может, Москва?!