Ракипов - По следам героев

Не оглядываясь назад, он побежал навстречу немцам.

Вслед за ним из полузасыпанных, полуразваленных окопов повыскакивали все, кто мог держать оружие. Строча из автоматов, швыряя гранаты, рота, как всесокрушающий девятый вал, ринулась вниз по склону, опрокинула миномёты и с торжествующим «ур-ра!» схватилась с врагом врукопашную.

Не выдержав столь стремительного натиска, вспышки ярости, гитлеровцы в панике бежали, оставив на поле боя десятки трупов…

Спустя несколько дней после этих событий Галимкая в санчасти разыскал тот самый молодой лейтенант, с которым он познакомился в штабе перед самым началом форсирования Днепра. Он, видимо, очень спешил, потому что запыхался.

— Слушай, младший сержант, хочешь знать военную тайну? — глаза лейтенанта блеснули лукавинкой. — Командир полка представил тебя к ордену Ленина, но командование фронтом… командование фронтом решило, что ты достоин звания Героя! Понял?! Про тебя в «Правде» написано. Поздравляю! От всей души поздравляю! Вот ведь как дело обернулось, а?.. Герой!

Галимкай поправил на одеяле раненую руку и, словно ничего особенного не произошло, будничным тоном произнёс:

— Говорил же я, что служу не командиру полка, а Советскому Союзу… Вот так. — Видимо, удовлетворённый своими словами, он подкрутил усы.

Прошло три месяца, и командующий Первым Украинским фронтом генерал армии Ватутин зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года о присвоении Галимкаю Абдулловичу Абдершину звания Героя Советского Союза, прикрепил на грудь славного сына татарского народа Золотую Звезду и по-отечески обнял его.

Галимкай взял под козырёк: «Служу Советскому Союзу!» — ответил он на поздравление генерала и, по привычке подкрутив усы, легонько кашлянул в кулак..

Недавно мне пришлось побывать в Буинском районе нашей республики. Туда я ездил в командировку. Дорога шла ровная, местами и вовсе асфальт. Сидим с шофёром, разговариваем о житье-бытье. Далеко впереди, сгущаясь, медленно клубятся тяжёлые чёрные тучи. Такие тучи всегда навевают на меня тревогу. Вот и в этот раз, глядя на них, было как-то не по себе, я не очень охотно поддерживал разговор. Когда начала опускаться темнота, позади осталась уже половина пути. Вдруг в автомашине возник какой-то странный стук. С каждым километром он всё усиливался, усиливался, и вскоре мы окончательно сели «на мель». Остановились. К тому времени уже совсем стемнело.

В поисках ночлега пошли пешком в деревню, огня которой светились в ночной дали. Пройдя немного вдоль главной улицы, постучали в ворота большой пятистенной избы.

Хозяева оказались открытыми, приветливыми людьми. Накормив и напоив всем, чем были богаты, постелили нам постели. Но спать не хотелось. Глава семьи Пётр Николаевич Агапов — дядька лет пятидесяти пяти — шестидесяти, потерявший на войне ногу, — оказался очень словоохотливым человеком. Он с видимым удовольствием рассказывал о себе, пережитом.

Когда он кончил, я по своей журналистской привычке спросил, нет ли у них в деревне чем-нибудь выделяющихся людей.

— Народ у нас хороший, — сказал Пётр Николаевич. — Как говорится, одного похвалив, другого не похаешь. Но об одном человеке — разговор особый… Мишка это Гарнизов. Шёл слух, будто ему дали Героя. Однако точно не знаем. Никто не справлялся, да и справляться негде.

Я, что называется, навострил уши. Вот так новость! Разумеется, засыпал хозяина дома вопросами. Он обстоятельно, как мог, отвечал, под конец заметил:

— Почему-то не всегда мы воздаём должное своим героям. — В голосе его звучала грусть. — Взять, к примеру, того же Михаила. Он родился тут, на наших глазах рос. Стало быть, должен гордостью нашей являться, А мы ничего, почитай, о нём не знаем. Найти бы его бумаги, рассказать о нём людям…

В тот вечер, когда слепой случай привёл меня в деревню Шегалеево, я немного узнал о нашем отважном земляке Михаиле Тихоновиче Гарнизове. Его семья в 1930 году переехала в город Куйбышев. И всё. Дальше след потерялся.

Ничего вразумительного не смогли мне сказать о Гарнизове и в районном центре. Однако я не прекратил поисков: ведь кто-то всё равно должен знать о нём, в конце концов остаются материалы. Я стал писать в военные комиссариаты, в областные архивы, делал всевозможные запросы в другие соответствующие организации. А когда удалось выяснить, в какой части служил М. Т. Гарнизов в сорок третьем году, поехал в Подольск — в архив Министерства обороны СССР.