Шамиль Ракипов - О чём грустят кипарисы

— А ребята хоть бы что. В упор его не видят. Стоят себе, красивые, мужественные, молодые, спокойные, как боги. Надо же, приехал как союзник, я свою ненависть к нам скрыть не смог. Я до этого киножурнала думала, что у него открылись наконец глаза. Как бы не так. В колыбели хотел всех нас задушить и жалеет, что не задушил, силёнок не хватило. А что мы сделали англичанам плохого? Абсолютно ничего. Эти Черчилли выжидают конца войны, потом накинутся на нас, вот увидишь.

— Не накинутся.

— Посмотрим. Пусть только сунутся, расчихвостим почище, чем Гитлера…

Второй аэродром тоже был покинут немцами. Я так и думала. Все огневые средства, все прожекторы они собрали в одно место.

Наша воздушная армия впервые наносила по противнику массированные ночные удары. Лётчики не слезали с неба. Самолётов хватало на все объекты, на дневные и ночные удары. А немецкая авиация организованных действий уже не вела.

На Севастополь и его окрестности наши самолёты по ночам летали в три яруса: верхний «этаж» занимали тяжёлые бомбардировщики, средний — самолёты «братишек», нижний — мы.

В журнал боевых действий полка заносились только абсолютно достоверные данные о результатах бомбовых ударов. Поражение цели должно быть подтверждено другими экипажами или наземной разведкой. Мы сами, находясь под обстрелом, не всегда могли установить — попали в цель или промахнулись. Девушки не хвастались своими успехами. Чем удачнее были боевые вылеты, тем скромнее вели себя наши асы. А если кто-то пытался прихвастнуть, тот непременно попадал на страницы нашего «Крокодила». Естественно, какая-то часть уничтоженных объектов в официальных документах не указывалась, но нас это не особенно волновало, главное — нанести максимальный урон врагу.

Над третьим, действующим аэродромом бушевала огненная буря. Множество прожекторов, даже не сосчитать. Особенно жарко на третьем «этаже». Один из лучей поярче и шире других. Схватил «Петлякова». Сразу подключились несколько других. Погас… Опять шарит. «Петляков» взорвался.

«Если бы работал только наш полк, — подумала я, — мы недосчитались бы нескольких экипажей».

Широкий луч высветил очередную жертву.

— Чёртов глаз! — крикнула Валя. — Выбьем?

— Попробуем.

Летим сквозь ад, напролом, другого пути нет. Самолёт качнуло. Прожектор погас.

— Левые не отцепились, — в голосе штурмана тревога.

Делаю разворот, говорю:

— Пробуй ещё.

— Не получается. Заело.

В полу кабины появились два отверстия с рваными краями. Моя спасательная куртка — на случай приводнения — в нескольких местах вспорота пулями и осколками.

С двумя бомбами под плоскостью прорвались, наконец, в спасительную черноту. Летим над морем.

— Домой. Курс?

— Двести сорок. Приглуши мотор, я вылезу. Попробую отцепить.

— Нет. Упадёшь, а бомбы останутся.

— Не упаду.

— Отставить!

Минут десять Валя обиженно молчала. Потом снова подала голос:

— Возьми правее. Пролетим над Омегой, термички выброшу.

Да, от лишнего груза надо избавиться. Омега — бухта, напоминающая по форме эту букву греческого алфавита.

Выбросив две полуторакилограммовые бомбы, Валя долго высматривала что-то внизу.

— Ты что? — поинтересовалась я.

— Ждала грандиозного взрыва. Надо было на берег сбросить. Пропали бомбы, обидно.

— Есть такая восточная пословица: не всякая нитка — в узор ковра.

Летим над Северной бухтой. Справа — Малахов курган. Графская пристань. Корабельная сторона. Прямо по курсу — братское кладбище… Побывать бы здесь после войны. Побродить, посмотреть, вспомнить эти майские ночи. Сотни влюблённых пар, духовые оркестры, песни, танцы, цветы на каждом шагу, фонтаны. Днём любуйся бездонным небом, солнышком, ночью — звёздами, жемчужной луной. Как это просто и как прекрасно. Мир!

— Побываем, — сказала Валя. — Ты об этом думаешь? Я приеду за тобой в Белебей. И — сюда. Шёлковые платья, туфельки на высоких каблучках, на груди — гвардейский значок, медали, ордена. Привет, Севастополь! Где тут памятник отважным лётчицам 46-го гвардейского дважды Краснознамённого Таманского женского авиационного полка ночных бомбардировщиков? Моряки: ах! Мы вас проводим, разрешите представиться, вы не замужем? Покружим головы морячкам, якши?

— Красную ракету, — напомнила я.

— Приготовила, чтобы я замуж за моряка вышла — ни за что! Уйдёт в какой-нибудь Сингапур, а ты сиди на берегу, пополняй море слезами. И тебе не советую.

Не дождавшись моего отклика, Валя замурлыкала: