Шамиль Ракипов - Прекрасны ли зори?..

Шутя и словно играя, мы научились сносно разговаривать по-английски…

Занятия шли, а я всё чаще вспоминал Маргариту Ивановну и мне очень хотелось встретиться с ней.

Однажды в справочном бюро мне удалось узнать телефон Маргариты Михайловой. Мы с ней условились о встрече. Хоть и живёт с незапамятных времён присловье, что, если встречаются двое, третий лишний, на свидание мы отправлялись вдвоём с Иваном.

В условленный час мы пришли к месту свидания. Дружок-то мой помалкивает. И я молчу. Знаю, что Иван тоже думает про девушку.

Мы вышли из метро у Белорусского вокзала.

Маргарита должна была стоять у парапета чугунного моста, по которому проносились автомобили. Мы неторопливо прошлись с Иваном вдоль моста. Шли медленно, чтобы скрыть волнение. Я то и дело проводил пальцами по пуговицам шинели, проверяя, все ли застёгнуты, поправлял армейскую фуражку. Но знакомой нам девушки нигде не было видно. «Неужели обманула?» Нет, вряд ли. Она разговаривала со мной по телефону серьёзно. Она просто сказала: «Хорошо, приду». Голос у неё был спокойный, нежный. Нет, нет, так не разговаривают, когда относятся несерьёзно. Я часто слышал, что глаза — зеркало души. Если это так, то голос должен быть вестником сердца…

Мы ещё раз прошлись по мосту туда и обратно. Выкурили по сигарете. Поглядываем по сторонам. Стоит показаться вдалеке какой-нибудь девушке — у нас сердце замирает. Невольно ускоряем шаги навстречу ей, а потом постепенно замедляем, узнав, что это не Маргарита.

— Наверно, не придёт… — проговорил я, внимательно оглядевшись на всякий случай ещё раз.

— Я с самого начала сомневался в этом, — сказал Иван.

На краю привокзальной площади вёл бойкую торговлю у голубого лотка старик. Около него выстроилась длинная очередь. Стояли в большинстве девушки, захотевшие полакомиться медовыми пряниками, леденцами, и женщины с ребятишками, которые просили купить надувные шары. Мы пристроились к концу очереди: решили погрызть пряников, чтоб заморить червячка.

Но как только мы приблизились к лотку, продавец накрыл свой товар клеёнкой и, попросив Ивана минутку присмотреть за его добром, торопливо ушёл.

В этот момент кто-то легонько коснулся моей руки. Я обернулся. Передо мной, улыбаясь, стояла Маргарита. Она дышала глубоко и часто: видать, очень спешила. Не успели мы с Иваном переглянуться, как она сказала:

— Здравствуйте, — и нагнулась к девочке лет трёх, которую держала за руку: — Нам с тобой, доченька, не хватило воздушных шариков. Дедушка всё распродал…

Девочка обиженно надула губы. Но, подняв головку, посмотрела на нас и тут же улыбнулась. Она была прелестна, эта девочка. Из-под вязаного зелёного берета на лоб падает волнистая чёлочка. Вокруг приподнятого воротника пальто обмотан белый шарфик. Она смотрит внимательно то на меня, то на Ивана. В её больших чёрных глазах вдруг отразилось смятение.

Наверно, в моих глазах в эту секунду было то же самое. «Чья это девочка? Неужели самой Маргариты? Но ведь она сама ещё почти совсем девчонка! Может, решила разыграть нас?»

Маргарита, кажется, поняла мои мысли, усмехнулась.

— Вот мы и пришли, — сказала она и пристальнее поглядела на меня. — Вдвоём, как видите…

Маргарита заметно похудела с тех пор, как я увидел её впервые. В её глазах, кроме печали, ещё обозначилась и усталость.

— И мы вдвоём! — пришёл мне на помощь Иван, когда моё молчание затянулось.

— Это же здорово, что вы пришли вместе! — опомнившись, сказал я. — Мы с этой милой девочкой сейчас познакомимся и будем дружить, правда?..

Я присел на корточки и хотел было взять девочку за руку. И тут произошло непостижимое. Девочка отобрала у матери руку и, звонким голоском вскрикнув: «Папочка!..» — кинулась ко мне, обхватила мою шею ручонками. Я поднял её на руки.

В эту минуту близко-близко от себя увидел я широко раскрытые и полные отчаяния глаза молодой матери. Ребёнок не хотел размыкать обвившиеся вокруг моей шеи руки. Маргарита вздохнула и опустила голову.

— Бессовестная… Может, у дяди есть своя такая же дочка… — сказала она, дёргая девочку за пальтецо.

— Нет, я его дочка, я!..

— Конечно, конечно! — приговаривал я. — Ты моя дочка! У меня нету другой. Ты моя единственная…

Я с тревогой поглядывал на Маргариту.

Но Маргарита улыбнулась и ласково позвала:

— Доченька, иди ко мне, маленькая.

— Нет-нет, у меня ей удобнее, — возразил я.

Чернопятко взял Маргариту под руку и, сделав широкий жест рукой, предложил: