Шамиль Ракипов: Прекрасны ли зори?..

А сваты сидят, чай попивают, ожидают ответа. Как же повежливее отказать мулле? Учтиво с гостями беседую, а сам голову ломаю. Фатима — моя единственная сестрёнка. Родители наши давно уже померли в деревне. Кроме меня, никого у неё из близких нет. Если прикажу, и за муллу пойдёт, моими словами пренебрегать не станет. Но мне жалко девчушку… Пришлось попросить сватов повременить. На счастье, они упрямиться не стали — согласились. Но с того дня в нашем доме напрочно поселилась печаль. Я злюсь на себя, что ничего толкового не могу придумать, злость свою срываю на домочадцах. Фатима тревогу затаила, ходит с покрасневшими от слёз глазами.

В один из таких чёрных для нас дней из шахтёрского посёлка Ирминка прибыл на наш рудник работать парень один. Ростом он особым не отличался. Но, скажу тебе, когда работал, из-под рук искры сыпались. Не было такого, чего бы он не умел. Уголь рубить — пожалуйста; если не лучше всех, то и не хуже. Знал толк в купле и продаже. А хлеб какой он умел испечь! Ой-ой-ой, сроду я такого не едал!..

Хоть ростом бог его малость обидел, сложен он был ладно и силищу имел изрядную — любого коногона, что славились в округе мощью, мог схватить за пояс и этак играючи перебросить через себя.

На второй же неделе по прибытии в Голубовку он бросил свой угол, который ему выделили в бараке, и поселился в небольшой избе на краю посёлка. Оказывается, купил. Весёлый дымок завился над его крышей. С этого дня начал он обзаводиться своим хозяйством. В нашем посёлке народу не так-то много, все на виду. Каждый друг про друга знает, кто чем занят.

Прошло некоторое время. Гляжу я, парень этот виться начал вокруг да около нашего дома. И говорю своей Шамгольжаннан: «Неспроста этот ястреб кружит над нами, не иначе как метит унести нашу голубку?» — «Парень вроде бы неплохой, видный…» — говорит жена.

Вскоре до меня дошли слухи, что у парня намерения серьёзные. Обзавёлся хозяйством, теперь собирается жениться. Много охотниц нашлось выйти за него. Но больше всех приглянулась ему наша Фатима. В начале апреля мы поженили их. Как прослышал об этом наш мулла, тотчас прикатил к нам. Распахнул дверь, с порога начал кричать, сам задыхается от гнева: «Где они, эти нечестивцы? Дайте-ка я плюну в их бесстыжие глаза! Я сейчас вымажу сажей их физиономии и ославлю на весь мир! Моего благословения по шариату не получили, молитвы я не читал — значит, нет на их женитьбу соизволения всевышнего! Приведи сейчас же свою сестру!.. Если, страшась греха, она ещё не утеряла чести, то я и теперь согласен с благословения аллаха сделать её своею женой!..»

Я уронил голову, сижу, помалкиваю. С самим собой совет держу. Как у нас говорится, у своей шапки ума выпрашиваю. «Надо поскорее проводить молодых в Юзовку. Пусть у тамошнего муллы и скрепят брак. Иначе этот мулла не даст нам покоя», — думаю про себя.

Абубекира и Фатиму той же ночью отправили на подводе в Юзовку. Пробыли они там больше недели и наконец вернулись, узаконив брак.

Прознав об их возвращении, опять прибежал мулла, красный от негодования, похожий на воинственного петуха. Я ему спокойно объяснил, что мою сестру и Абубекира благословил такой же мулла, как и он. Пришлось Исхаку-мулле проглотить свою злобу…

Тебе, наверно, ведомо — бывают такие собаки, что исподтишка кусают. Подкрадётся сзади — и хвать тебя. Вот и наш мулла очень был похож на такого пса. Стал он всюду, где только мог, сплетни распускать, будто бы Фатима втайне от мужа с другим парнем встречается. От имени того парня написал ей несколько писем с изъяснениями в любви, постаравшись, конечно, чтобы они непременно попали в руки Абубекира. Хитёр был мулла и коварен. Сбил-таки этого простодушного человека с панталыку. Абубекира хоть вини, хоть жалей. Но и понять можно, ежели хорошенько вдуматься: куда ни повернётся — всюду ему про его жену неладное говорят. Поверил злым наговорам. Бросил Фатиму, которая уже на сносях была, и уехал невесть куда. Никому и слова не сказал.

Мы вначале перепугались — думали, может, в шахте завалило. Искали несколько дней. Но, как говорится, земля слухами полнится. Дошли до нас вести, что он в Ессентуках устроился.

Рады, что жив человек, а на сердце всё одно камень. По посёлку — с улицы на улицу, со двора во двор, из дома в дом — ползут-расползаются сплетни. А Исхак-мулла снова изъявил желание заполучить Фатиму в жёны: мол, он прощает ей легкомыслие, которое она якобы проявила по молодости. Дескать, он так обожает её, что согласен взять и с ребёнком.