Шамиль Ракипов - Прекрасны ли зори?..

Моя мама не из тех, кто легко поддаётся смятению. Она уверена, что если её сын взялся за дело, то вскоре всё будет налажено. Она заслонилась рукой от солнца, поглядела на степь, дивясь необозримому простору, среди которого её детство прошло. Легко и порывисто вошла она в гущу травы, достигавшей ей почти до пояса. Мама шла и ладонями шелковистой травы касалась, будто их гладила и ласкала. Эмине увидела её издали, побежала, схватила за руку. Они сели на межу — только головы из травы виднеются. Мама принялась заплетать распустившиеся волосы моей сестрёнки. И запела. Это была новая песня. Такой я ещё не слышал. Мне особенно понравилось, как мама выводила припев её. Должно быть, поэтому я его запомнил на долгие годы и нередко пел про себя или насвистывал:

По дороге шёл в нашу сторону человек. Я давно его заметил. Когда он приблизился, я увидел, что это худощавый, бледнолицый парень с блестящими карими глазами. Он поздоровался с нами и остановился, облокотясь о телегу. Я подумал, он смотрит, чем мы заняты. Но потом заметил, что он слушает мамину песню. Глядит куда-то мимо нас, через всю степь, то хмурится, то улыбается, то качает головой и еле приметно шевелит губами — повторяет про себя слова песни. Едва только мама умолкла, он торопливо вынул из нагрудного кармана блокнот, стал что-то быстро записывать. «Наверно, какой-нибудь учитель», — решил я.

Он направился к меже, на которой сидели мама и Эмине.

— Апа, [6] Апá — обращение к старшей сестре. какую вы песню пели? — спросил он.

Мама озадаченно поглядела на записную книжку, которую он всё ещё сжимал в руках, и с улыбкой спросила:

— А сам ты кто будешь, добрый человек? Не Тукай ли?

— Что вы! Тукай был великий поэт! А я всего-навсего студент, земляк Тукая и ученик.

Мама засмеялась.

— И так вижу, что ты земляк Тукая, братишка, — сказала она. — Тукай и нам всем земляк. Сама я родом из Ямаширмы, а от нас до Сосны, где родился Тукай, недалеко. В нашей деревне все знают стихи Тукая. И сама я люблю его песни. И сынок мой, слава богу, хоть и живёт вдалеке от родной стороны, читает его книги. Я научила…

— Где вы живёте? Наверно, и песня из тех мест?

— Я живу в Ессентуках. Но песня не оттуда. Эту песню я в Донбассе услышала.

Парень смущённо спросил у мамы, не может ли она повторить слова песни.

— Отчего же, повторю, — сказала мама.

Парень записал песню, поблагодарил её и быстро зашагал по дороге. Обернувшись, помахал нам рукой. Лицо его выражало такой восторг, будто он нашёл по дороге клад, а не обыкновенную песню. Вскоре джигит свернул с дороги и исчез среди зарослей, где пели перепёлки.

— Появился и исчез, как пророк Ильяс, — смеясь, сказала мама. — Даже имя своё назвать забыл.

— Что же ты не спросила? — упрекнул я её.

— Если бы хотел, и сам назвался бы, — ответила мама. — Говорит, что земляком Тукаю доводится. Может, и стихи умеет слагать, как Тукай, а только из скромности себя поэтом назвать не решился?..

Много лет спустя мне привелось убедиться, что мама тогда не ошиблась. Сердцем почувствовала, что на пути нам повстречался настоящий поэт. Мама узнала его, увидев во второй раз в 1938 году. Он со сцены Татарского драматического театра читал стихи. Это происходило в Казани. Если вам интересно, о том, как это случилось, я расскажу попозже…

Хозяин дома, низенький шустрый старичок, в честь нашего приезда барашка зарезал. А вечером набился полный дом гостей. Чтобы повидаться с нами, пришли близкие и дальние родственники.

В доме у Галимджана, оказывается, гостила девочка из Казани. На каникулы приехала. Красивая. Лицо у неё нежное, розоватое. А глазищи большие, чёрные-пречёрные. И волосы, волнистые, густые, под стать глазам — тёмные. Галимджан сказал, что она учится в пятом классе. Значит, года на два моложе меня. Рахилёй зовут.

Я её разглядывал украдкой. Может, я этого и не делал бы вовсе, но некуда было глаза деть: за столом, вокруг которого сидели гости, мы оказались друг против дружки. Лучше бы мы сидели подальше друг от друга! Я взглянул на неё, а в этот миг она тоже на меня смотрела. Я мгновенно отвёл взгляд. Шумно дуя в чашку и обжигаясь, торопливо допил свой чай и убежал во двор.

Однажды я заметил, что Рахиля взяла вёдра и направилась к роднику по воду. Я пошёл за ней. Она меня не видела. Но мне почему-то было приятно идти следом за ней. Мне казалось, если сейчас из кустов на неё нападут разбойники, я один разгоню всех. Если сейчас с дерева на неё прыгнет рысь, я поймаю её на лету и задушу. В эту минуту мне даже хотелось, чтобы всё это произошло. Потом она намочила бы свой платочек в ключевой воде и прикладывала бы к моим ранам… Размечтавшись, я не заметил, как она набрала воды и пошла обратно. Неожиданно увидев Рахилю перед собой, я сделал вид, что не заметил её и вообще оказался здесь случайно…