Эдуард Хруцкий - Операция прикрытия [др. редакция]

— Сколько ты хочешь?

Ярош покосился на нож, взял бутылку. Сразу же второй незнакомец сжал его локоть.

— Пусти, — Ярош вырвал руку. Налил. Выпил. Помолчал. — Ещё десять тысяч советских рублей.

— Пять, Ярош, пять, — усмехнулся Колецки.

— Давай.

Хозяин, отойдя в угол стойки, внимательно смотрел за столиком. Одной рукой он расставлял кружки, другой вынимал из ящика наган.

Колецки достал бумажку.

— Подпишите, пан Ярош, так будет спокойнее и вам. Вы же коммерсант, а подлинная коммерция требует порядка.

— Когда вести человека?

— Завтра.

— Давайте деньги.

Ярош считал их долго. Аккуратно складывая каждую бумажку. Колецки презрительно глядел на него. Он слишком хорошо знал таких людей, готовых за деньги на всё.

Наконец Ярош вздохнул и сунул деньги в карман.

— Надо было поторговаться, — улыбнулся он.

— Подписывайте.

Ярош взял протянутую ручку, долго читал расписку. Потом поднялся.

— Ну вот и всё, — Колецки спрятал расписку в карман.

— Где мы увидимся? — спросил Ярош.

— Нам так приятна ваша компания, что мы просто не расстанемся до завтра.

Ярош хотел что-то сказать. Но, посмотрев на мрачных спутников Колецки, встал и пошёл к выходу.

Они уже подходили к дверям, когда хозяин крикнул:

— Пан Ярош! Ваше сало и бимбер.

— Я сейчас, — буркнул Ярош и пошёл к стойке.

Трое у дверей провожали его настороженными взглядами. Хозяин достал из-под стойки мешок, протянул Ярошу.

— Передай, — тихо сказал Ярош, — переправляю завтра в ночь.

Он взял мешок, кинул на стойку деньги и пошёл к дверям.

Завиша стоял на площади у дома, у дверей которого был прибит герб новой Польши. Серебряный орёл без короны на красно-белом фоне.

Этот герб словно давил на него. Притягивал и пугал одновременно.

Завиша стоял на площади у коновязи, смолил огромную самокрутку и всё не решался сделать первого шага.

А его сделать было нужно. Просто необходимо. И он шагнул, как в воду, и пошёл через площадь.

У двери сидел капрал, положив ППШ на колени.

— Тебе чего, Завиша?

— Мне к пану капитану.

— Иди, он на втором этаже.

Завиша толкнул дверь, и она закрылась за его спиной, отгородив от площади, от людей у базара, от его прошлого.

Тамбовцев бежал на второй этаж, перескакивая через ступени. Он без стука ворвался в кабинет Середина.

— Что? — спросил его Губин.

— Что?

— Радиограмма от Модзолевского. Губин взял текст, прочёл.

— Машину, я лечу в Москву.

Начальник контрразведки, комиссар госбезопасности второго ранга, закончил читать документы и потёр лицо ладонями.

— Ваше мнение, Павел Петрович?

— Я изложил его в рапорте, товарищ комиссар.

— Кровавую дорожку устелили они для своего агента. Кровавую. Значит, англичанам очень нужно, чтобы этот человек остался у нас на длительное оседание.

— Видимо, да, товарищ комиссар.

— Ну, что ж, Павел Петрович, поможем им. Пусть оседает. Под нашим контролем. Пусть. Только Колецки должен быть арестован: он не просто агент разведки, он военный преступник. На его руках кровь советских и польских граждан. Когда вы летите?

— Прямо сейчас.

— Желаю удачи.

Губин встал и пошёл к выходу. Он уже взялся за ручку двери.

— Кстати, Павел Петрович, — сказал ему вслед комиссар, — подготовьте наградные документы на всех участников операции и не забудьте польских товарищей. А Ковалеву скажите, что ему присвоено звание подполковника. Пусть выезжает в Москву. Хватит, погулял в контрабандистах. А то привыкнет к фамилии Ярош и свою забудет.

Ярош не видел лицо человека, которого ему нужно было переправить, он видел только его спину.

Они шли к реке. Колецки, двое его людей, агент и он. Ночь была безветренной и светлой.

— Плохая погода для нашего дела, — сказал тихо Ярош.

— Ничего, я обещал, что пограничникам будет не до нас.

Они подошли к реке, и Ярош вывел из зарослей лодку.

— Садитесь, — сказал он агенту.

Внезапно правее вспыхнула красная ракета, потом еще одна. Ударил пулемет, ему, захлебываясь, вторили автоматы.

— Пошёл, — Колецки оттолкнул лодку.

Секунда, и лодка растаяла в темноте.

— Всё, Поль, наша игра сделана. Теперь надо спешить, за нами пришлют самолёт.

Они втроём поднялись по тропинке и пошли, сопровождаемые звуками близкого боя. Миновали поле, вошли в березовую рощу.

Колецки шёл впереди, прислушиваясь к непрекращающейся пальбе. Он услышал за спиной хриплый крик, обернулся, но чьи-то сильные руки сдавили ему локти, выкручивая их, и он застонал. Вспыхнул свет фонаря, и он увидел Жеготу и Модзолевского. Поль лежал на траве, двое поляков вязали ему руки ремнем.