Я слышал весь разговор полностью, но не высовывался. На всякий случай.
– Усман, – улыбнулся Сосед, заводя нашу податливую старушку. – Готовь орудие к бою! Выезжаем! Приходил замначштаба, ну, этот, сопливый старлей, и сказал, что повезём спецов из "В". Круто, да?
– Неплохо, – я зевнул, прикрывая рот рукой и делая сосредоточенное лицо тигра. – Приказ, так приказ, поехали!
– Ща мы покажем этим черномазым выскочкам, кто здесь хозяин!
Через пятнадцать минут, когда мы, готовые сражаться и побеждать, пристроились в хвост отъезжающей танковой колонне, восемь здоровенных мужиков молча залезли в десантное отделение нашей коробочки. Даже не поздоровались. Обидно стало – что мы, не люди что-ли, не спецназ конечно, но тоже воюем.
Кто-то постучал автоматом по броне:
– Трогай!
Спецназовцы были одеты как-то уж слишком по-праздничному. Конечно, может им так и удобней, но я бы так в атаку не ходил. Касок спецы не одели, только чёрные спортивные шапочки, то есть небольшой осколок – и всё, капут. На ногах не берцы, а потёртые кроссовки – и как по обломкам стройматериала бегать будут, не знаю, только ноги переломают себе, изувечатся, намучаются в такой обуви. Жалко, свои же мужики, нашенские. Но самое непонятное – они даже бронежилеты не одели, так и поехали в одних тонких чёрных свитерах, без брони и верхней одежды. Зачем? Вспотеть, что-ли, боятся? Как они воевать-то будут? Замёрзнут. Да и боекомплект у них слишком уж маленький – у каждого АКМ 7,62 и четыре наступательных гранаты. Никаких спецсредств. "Чё это они, налегке поехали, как деревенские депутаты на концерт саратовского симфонического оркестра", – подумал я, а вслух сказал:
– Я сверху прокачусь. Так интереснее.
Вылез наружу, сел. Еду, глотаю выхлопные газы, всматриваюсь в остатки городского пейзажа. Не видно ни хрена. Один дым.
Выезжаем из контролируемого квартала, проезжаем мимо наших скрытых постов, приезжаем в неизвестность. Теперь мы на их, чужой, враждебной чеченской территории. "Бамс, бамс, бамс" – рядом стреляют из гранатомётов. Я спешно ныряю внутрь бэшки и закупориваю все люки.
– Страшно? – ориентируясь лишь по засаленным триплексам, руля коробочкой почти вслепую, интересуется Сосед.
– Бля… – только и смог ответить я, подавляя неприятные ощущения. – Очково там. Лучше тут я…
– Ой-ма!
Бэшку резко качнуло и подкинуло вверх. Мы ударились головами о броню и громко выругались. БМП остановилась, Сосед нетерпеливо махнул наружу:
– За-а мной!
Страшный азарт захватил наше сознание. Не понимая чего творим и зачем, мы вылезли наверх, встали в полный рост на броню и мигом опустошили магазины своих автоматов. Стреляли по окнам первого этажа гигантской девятиэтажки, перед которой и остановились. "Ура! Смерть фашистам! Бей гадов! За Родину!" – проносилось в моей голове. Что поделать – сказывались издержки воспитания советским кинематографом, когда "наше дело правое и мы победим", при чём "все наши станут героями, а все враги сдадутся в плен", и ни убитых тебе, ни раненых, все здоровы и живут себе припеваючи. Военная романтика, она, конечно, дело хорошее, но на самом деле всё совсем не так, "всамделишнее кино" намного страшней и неразборчивей.
Из десантного раздавался непонятный шум, напомнивший о спецназовцах. Они, оказывается, застряли и не могут открыть "парадную дверь". Пришлось им помочь.
Обласкав нас матом последней московской моды, спецы рассыпались по кварталу и исчезли в ночи. А мы так и стояли на броне ещё секунд десять-пятнадцать, мечтательно смотря им вслед и видя себя на крыше Рейхстага с красным знаменем в руках и золотой Звездой Героя на груди. Стояли и мечтали, пока духи не начали обстреливать нас с верхних этажей. Мы сразу назад, вовнутрь, да как вдарим из пушки! И ещё, и ещё, и ещё! Почти весь боекомплект израсходовали.
Духи замолчали. А мы сидим радостные, дым глотаем, улыбки до затылка, глаза навыкат, уши заложены.
Не успели как следует обрадоваться нашей микро-победе, как обнаружили, что мы – не единственные покорителями этого дома – на противоположной стороне улицы засел целый полк, методично гвоздивший закреплённый квартал уже целые сутки. Вот дела!
Кто-то подбегает с тыла, стучит по броне:
– Живы? Эй, придурки, живы?
– Кто там? – напрягаюсь я в ожидании худшего.
– Дед Мороз, бля! Да свои, кто же!
Сосед заулыбался, откинул люк и высунул свою чумазую рожу к солдату. Отогнав от лица дым, он вежливо ответил тем же:
Читать дальше