Александр Авраменко - Огненное лето 41-го

Все это успеваю обдумать, пока выныриваю из облака и понимаю, что ошибся преизрядно, выскочив аж километрах в сорока от переправы. И, что особенно паскудно, над ней, будто издеваясь, сияет проклятущее июльское солнце! Разрыв облачности. Окно.

Еще я вижу, как в этом окне кружит пара темных точек. И что-то подсказывает мне, что это — отнюдь не беркуты. И даже не коршуны.

Эх, была бы эскадрилья слетанной да опытной, я приказал бы атаковать переправы с разных сторон одновременно. Занырнули бы обратно в облака, подкрались невидимками с трех сторон — и разом в атаку. Но тут так уже не выйдет…

— Зенит-3, Зенит-3! Я Зенит-1. Мы со «вторым» атакуем переправу, а ты со своими — придержи, сколько сможешь, немцев. Потом поможем.

— Я Зенит-3, — звучит сквозь треск и помехи голос Лобова. — Постараюсь, «первый». Только не тяни, не то помогать некому будет, — и короткий смешок.

Эскадрилья снова ныряет в облака. Откровенно говоря, не нравится мне эта затея. Ну сколько там Лобов сумеет продержаться? Реально? Так что шанс у нас только один: накрыть переправу с первого же захода. Правда, дохленький он, шанс этот, вот разве что Меспанов одновременно с нами свалится да атакует…

Чуда не происходит. Солнце слепит глаза, я инстинктивно зажмуриваюсь, а когда открываю их снова, сверху уже валятся немецкие истребители. Звено Лобова яростно бросается на пару «мессеров», но без толку. Истребители шутя обходят заслон и одновременно пристраиваются в хвост к Острикову и одному из его ведомых. Назад я даже не оглядываюсь — слишком хорошо знаю, что сейчас будет — так что смотрю только вперед, туда, где через широкое блестящее полотнище Днепра протянуты две струны переправы. Высота 300, 250, 200…

На высоте ниже ста метров, на бреющем, освобождаю бомбы. Теперь — разворот — и вверх. Быстрее, еще быстрее…

Сверху на нас валятся еще две пары немецких истребителей. Один озаряется бледным мерцанием выстрелов и дымные трассы тянутся вниз, лишь самую малость меня не задевая. Промазал, гад…

А переправа-то, переправа! Первую нитку мы повредили, не знаю кто, но понтоны разорваны, и видно, как один из них неуклюже дрейфует вниз по течению. Но вторая полоса цела-целехонька, хотя лично я метил именно в нее. То ли промахнулся, то ли эти железобетонные чудеса не взорвались…

Нашу эскадрилью, между тем, рвут в клочки — вниз валится уже четвертый штурмовик, охваченный веселыми язычками пламени, прорывающимися из разбитого бака. Внезапно вижу, как «Ил» Кузьмина, окутанный паром из пробитого радиатора, резко сваливается через крыло и устремляется к уцелевшей переправе. Что он задумал?!

— Зенит-5, назад! Не смей, назад! НЕ СМЕ-Е-ЕТЬ!!!

Четко, как при заходе на учебную цель, младший лейтенант Кузьмин вгоняет свой самолет в шеренгу понтонов. Я не слышу взрыва, но вижу, как над разорванными, измятыми прямоугольниками встает высокий столб воды и пара. Боевая задача выполнена…

Чудом успеваю нырнуть в спасительную облачность. На душе мерзко…

…Домой нас возвращается трое, плюс четверка Меспанова, которому так и не удалось дойти до переправы. Мы приземляемся, лишь на земле поверив, что остались в живых. Ну, что, товарищ комполка, наверное, надо объясниться?

Через двадцать пять минут я спрыгиваю с полуторки в расположении штаба. Подходя к большой землянке, в которой расположился штаб, расстегиваю кобуру и сдвигаю ее на живот. Сейчас ты мне за все ответишь, товарищ майор. За Митьку Кузьмина, за Стёпку Острикова, за политрука Ишутина…

— Ты что задумал, дурак? — тяжелая рука падает мне на плечо.

Оборачиваюсь — передо мной стоит Чебатурин.

— Пусти, — пытаюсь сбросить руку с плеча… и от хитрого приемчика лечу носом в пыль.

Сергей наваливается на меня и шипит мне в ухо тихим гадючьим шепотом:

— Ты совсем сдурел? Мало на фронте потерь, ты еще здесь сразу двух толковых летчиков на тот свет спровадить хочешь? Отдай, — он вырывает у меня пистолет, и заламывает руку за спину. — И не ори.

— Ты же ничего не знаешь…

— Все знаю. В отличие от тебя . Это ты не знаешь, что вчера Гетманов по телефону сорок минут орал, умолял полк не губить. Просто приказы не обсуждают. Вот ты и не обсуждал. И задание выполнил, — он смотрит на меня в упор своими маленькими глазками-буравчиками.

— И я горжусь тем, что ты — из нашего полка.

Пехота отправилась осматривать разгромленную колонну, а мы, пока еще было несколько минут, срочно проверяем технику. Вроде и били из засады, и отвечать нам никто особо не отвечал, а оказывается, стреляли. Вот что значит опыт. Кое-кого и из нас попятнали, так что сейчас срочно приступаем к осмотру танков.