Александр Авраменко - Стальная дуга

— Лёня! Справа! Лёня!

— Крути дурака, «второй», «второй», как слышишь? Сейчас… Сейчас…

— Антипов горит! Подожгли сволочи!

— А-а-а-а!!!

И что-то совсем неразборчивое, переходящее в булькание. Видимо, перегрузка отжала ларингофоны от горла и аппаратура просто не может воспроизвести работу голосовых связок…

— Знаешь, замполит, в небе — легче…

Командир полка двинулся в сторону края поля. Майор почесал затылок: а ведь прав Столяров. Нелегко ему даётся это сидение на земле. Знать, что там дерутся и гибнут твои ребята, а самому не иметь ни малейшей возможности помочь? Да и ординарец командира не раз уже докладывал, что тот не спит по ночам, стонет, кричит во сне. Вон как осунулся, прямо почернел. Так не долго и с катушек съехать. Что толку, что каждый день поднимается в голубую высь? На операции ему нельзя, комдив запретил под страхом военного трибунала. А о том не подумал, что Столяров из тех, кто просто провожать людей на смерть не способен. Уж если идти на операцию — так и самому впереди всех. Чтобы не шептались потом за спиной, что дрейфит командир, или посылает погибать, а сам то тут, на земле. В любом случае уцелеет. Аэродром от линии фронта далеко. Пушка не достанет, пуля не долетит. А вражеская авиация — она штука такая. Сегодня есть, а завтра соседей бомбит. И то, в лучшем случае. Если по пути истребители да зенитки не расчехвостили…

До КП донёсся гул мотора, и вскоре из-за деревьев вынырнул первый штурмовик и пошёл на посадку. Трепыхались куски отбитой обшивки, болталась выпавшая из распахнувшегося лючка патронная лента. Вот шасси коснулись земли, взрывая дёрн поля ребордой с остатками резины, лента цепляется за нечто невидимое и лопается, сверкнув на солнце металлическим изломом и медью гильз. Парит мотор, выбрасывая струю тугого пара, замедляет ход израненная машина. Останавливается. Медленно открывается фонарь, с трудом вылезает на плоскость пилот в насквозь мокрой гимнастёрке, покрытой соляными узорами. Машет рукой. Лезут в кабину стрелка механики, на руках спускают истекающего кровью человека, торопливо кладут на кусок брезента и бегом несутся к санчасти, откуда уже спешит им навстречу старенький «ГАЗ-АА»… Тем временем плюхается, по другому не скажешь, следующий «ИЛ-2» с огромной дырой в центроплане. Вываливается элерон у третьего, слава Богу, что машина уже на земле. Лётчик, видно, в рубашке родился… Сегодня не вернулось двое. Это о них кричали в небе друг другу штурмовики. Сержант Антипов Сергей со стрелком рядовым Костиным Лёхой, младший лейтенант Мелконян вместе ефрейтором Бульбой. Вечная им память…

…Александр склонился над картой. Немцы получили по зубам, но по-прежнему держаться. На завтра получен приказ — обеспечить поддержку бомбардировщикам на северном фасе Дуги. Необходимо помочь им поставить дымовую завесу для прикрытия группировки Черняховского, которая должна будет ударить на Орёл и тем самым создать угрозу флангу немцев. Боеприпасы получены. Самолёты к вылету готовы. Экипажи — отдыхают. А он — снова на земле.

— Не спишь, подполковник?

Он вскинул голову — в бесшумно открывшейся двери землянки стоял старый знакомец — подполковник Незнакомый. Конечно, вроде по погонам они равны, но на деле… Старый (не по возрасту, по стажу) опытный чекист, и он, молодой лётчик, можно сказать, офицер военного разлива…

— Вижу, не спишь. Думу думаешь. Это хорошо.

— Присаживайтесь, товарищ подполковник.

— Чего это ты брат, так вдруг официально? Так не пойдёт. Давай-ка, чайком угости, сообрази чего-нибудь на стол. Засиделся на земле то, а? Засиделся, засиделся! Вижу. Вон, почернел, осунулся. С новостями я к тебе, Саша. Кончилось твоё просиживание штанов. Пора и за дело браться.

— ???

— Давай, организуй нам чай, а потом и поговорим…

Александр торопливо выскочил в «предбанник», отдал короткие распоряжения дежурному, затем вернулся назад. Незнакомый уже расстегнул пропотевший запылённый китель, удобно устроился за столом, на котором среди карт красовалась бутылка вина с незнакомой надписью.

— Уже? Быстрый ты, однако.

— Сейчас принесут, товарищ подполковник.

— Присаживайся рядом.

Александр сел напротив. Полез в карман, выудил папиросу, закурил. Внезапно разведчик хлопнул себя ладонью по лбу:

— Забыл! Ей-ей! Забыл!

Он торопливо полез в сумку и выудил оттуда картонную упаковку, в которой Столяров узнал блок «Юно».

— И это тебе. Подарок…

Сашка с наслаждением затягивался ароматным дымком. Наконец явилась раздатчица из столовой, торопливо накрыла стол, затем ушла. Они налили по кружке красного тягучего вина, молча выпили. Не чокаясь. Поскольку за павших ни стаканами, ни чем другим — не стучат…