Владимир Дягилев - Солдаты без оружия

— Задержите-ка этого фокусника, — приказал Сафронов. — Чтоб в следующий заезд он предстал передо мной.

Под утро к нему привели неказистого сержанта — ноги кривые, плечики узкие, нос как у птички.

— Вот, — выдохнул запыхавшийся Трофимов.

Сафронов устало повел головой, не поверил:

— Этот?

— Он самый.

— Он, стал быть, — подтвердил из-за спины Трофимова Лепик.

Сафронов протянул руку. Сержант от неожиданности прищелкнул каблуками, лихо представился:

— Сержант Цупа.

— Останетесь здесь.

— Непонятно.

— Мне нужны смекалистые ребята. Кубышкин! Отправляйте машину.

— Товарищ капитан! — Сержант Цупа угрожающе шагнул вперед.

— Смирно! — прикрикнул Сафронов. — Не болтать! Выполняйте приказание.

Цупа, вероятно, не ожидал от медицинского капитана такой решительности, повторил, как положено по уставу:

— Приказано остаться… Только я ж…

— Уладим, — успокоил Сафронов и направился к палатке, откуда доносились вопли и ругань.

И снова агрегат заработал. Он и не переставал вращаться, только Сафронов иногда вырывался из его орбиты, отвлекался, чтобы уладить непредвиденные большие или малые конфликты. Опять он потерял счет времени. Как будто был день, а вот уже и вновь темно. Урчат машины. Переругивается с водителем Кубышкин. Резкий голос этого новенького сержанта разбивает перебранку. Стонут раненые. Мелькает перед глазами белое, красное, белое…

— Товарищ гвардии… поели бы.

Сафронов послушно зашел в тамбур, взял котелок и уснул, не прикоснувшись к пище.

— Товарищ гвардии… командир санбата пришли.

Сафронов с трудом поднял голову, с усилием растер лицо и уши, вышел на улицу.

— Посмотрим, — предложил Лыков-старший. — Главное — шоковых не пропустить.

Сафронов двинулся за комбатом, с трудом передвигая отяжелевшие ноги.

Лыков-старший покосился на него и протянул фляжку:

— Прими-ка, прими.

Сафронов безразлично взял фляжку, отпил глоток и закашлялся. По всему телу будто электрический ток прошел. Не то что он взбодрился, но как-то весь передернулся, взвился, начал соображать и быстрее двигаться.

Они быстренько осмотрели тех, кто находился вокруг палатки, отобрали первоочередных на перевязку.

— Принимай, — посоветовал комбат, прихлопнув по фляжке. — Тонизирует.

Сафронов кивнул для приличия…

Привезли танкистов на бронетранспортере. Гусеницы лязгали — за километр слышно.

— Эй, кто тут? Принимайте.

«Этих и спрашивать нечего. Это наши». Сафронов посветил фонариком.

Четверо обгоревших, в черных прорезиненных куртках, в копоти, в масле.

— Сюда, сюда, прямо в палатку, — приказал Сафронов.

Запахло пороховыми газами и горелым человеческим мясом. Запах неприятный, тошнотворно-сладкий. Сафронов машинально придержал дыхание.

— Люба, пантопон.

Один из обгоревших не пошел в палатку. Он ходил вокруг нее, укачивая забинтованную руку, как ребенка.

— Войдите в палатку, — попросил Сафронов. — Нужно укол сделать.

— Делали.

— Тогда выпейте. Это противошоковое. Надо, надо.

Танкист сделал несколько глотков и снова схватился за руку.

Двое устроились в дальнем углу и затихли, будто задремали, а может быть, молча боролись с болью. А четвертого, с перевязанным лицом, Сафронов с помощью Кубышкина уложил на носилки. Успел прощупать острые плечи, острый локоть, острый затылок, подумал: «Совсем пацан».

Пацан тотчас начал метаться и подвывать по-щенячьи.

— Тихо, тихо, товарищей разбудишь.

— Не спим мы, — отозвались танкисты.

Пацан поманил Сафронова, замер на мгновение.

— Скажите, я теперь урод, да? Урод?

В повязке щелочки для губ и для глаз. Пацан выглядывал из бинтов, как из бойницы.

— Я должен знать. Я не хочу уродом.

— Успокойтесь.

— Я должен знать.

Послышалось урчание машины. Ругань. Резкий голос Цупы. Сафронов поспешил на помощь. Когда он вернулся в палатку, пацан вновь обратился к нему:

— Доктор, не темните. Доктор, я должен знать.

— Роман, мы здесь. Замолкни, — сказал один из танкистов.

Пацан не замолкал:

— Я должен знать…

— Роман!

— Пошли вы… Где мое оружие?

За спиной Сафронова раздалось знакомое покашливание.

— Вот, пожалуйста, — не оборачиваясь, произнес Сафронов. — Его эвакуировать надо. Все, что положено, мы сделали. Теперь спецлечение.

— Так что же? Кхе-кхе.

— От ведущего хирурга зависит.

— С ним говорили?

— Думаю, без толку.

— Попробуйте. Сходите, кхе-кхе, а я подойду.