Алексей Маринат - Габриэла

С полковником Вениамином Покровским я познакомился в мае 1944 года.

После того как было остановлено контрнаступление немцев у монастыря за Прутом, меня вызвали в штаб бригады. Мне грозил трибунал – я оставил пушку на поле боя. Точно так же провинились и еще несколько командиров орудий: и вот я жду в сенях крестьянской избы, пока меня вызовет начштаба.

– Смокин!.. – выкрикивает начальник спецчасти. Я вхожу в кабинет начштаба и рапортую:

– Командир третьего орудия третьей батареи двадцать третьего артиллерийского противотанкового полка…

– Хорош артиллерист – от танков драпает.

– Я отступал, товарищ полковник.

– Отступал… Прячешься в слова, как в кусты.

– У меня не было другого выхода.

– На поле боя выход только один!

– Знаю.

Полковник пристально поглядел на меня – наверно, слишком уж отчаянный был у меня вид, – потом взял в руки рапорт. Поскольку комнатка была крохотной и мне пришлось стоять впритык к столу, я без труда разглядел, что рапорт подписан не командиром полка, а всего лишь уполномоченным спецчасти.

– Смокин… – прочел полковник мою фамилию.

– Смокинэ, – поправил я.

– СмокинЭ… – снова исковеркал он ударение.

– СмокИнэ, – настаивал я.

– Француз ты или кто? – чуть насмешливо спросил он.

– Молдаванин.

– Из каких мест?

– Между Тирасполем и Балтой.

– Давно в нашей бригаде?

– С месяц.

– А на фронте?

– С месяц.

– А в нашу бригаду откуда прибыл?

– Из Тального. Первый учебный артиллерийский дивизион.

– Сколько танков на тебя шло?

– Семь.

– Какого типа?

– «Королевский тигр».

– Броня?

– Сто пятьдесят лобовая.

– Какие у тебя были снаряды?

– Бронебойные и зажигательные. Я дал дюжину выстрелов по переднему танку, и хоть бы что – они только чиркают по нему, как спички, искры летят, а зажечься – никак. А он даже ухом не поведет, скотина!..

– Ситуация на участке?

– Пехота дала деру, то есть отступила. Легкая артиллерия – тоже.

– Какой тягой везли пушки?

– На лямках тащили.

– А почему ты не отступил со всеми?

– Я думал, удастся отбиться!

– А почему ты не снял с пушки замок, когда все же решил отступать? В инструкции говорится четко и категорично…

– Я бы тогда в плен попал вместе с замком. И людей потерял.

– Мда… – Полковник достал из нагрудного кармашка гимнастерки миниатюрный флакончик, понюхал. Тонкий запах духов распространился вокруг. – Это, конечно, не годится, – проговорил он, пряча флакончик обратно. Помолчал. После паузы спросил:

– Пушка досталась немцам?

– Она в нейтральной зоне. Если б не тяжелая артиллерия, немцев бы не остановили. Она вовремя подоспела.

– А вы-то что зевали? Противотанковые гранаты, бутылки с горючей смесью! Что, у вас не было такого добра?

– Ничего у нас не было.

Он снова достал свой флакончик, понюхал. Начальник спецчасти, похоже, привыкший к этой странности полковника, ждал, пока тот кончит процедуру с флакончиком и подпишет бумагу в трибунал. Но полковник не торопился.

– Как у тебя с учебой, ты что успел до войны?

– Первый курс кончил.

– Какой факультет?

– Географический.

– А где?

– В Тираспольском пединституте.

– География. Наука для извозчиков? – улыбнулся полковник.

– Ну, это когда было… теперь говорят – для романтиков!

– А звать-то тебя как? – спросил он.

От неожиданности я растерялся.

– Саша… Александру.

– Вот что, Саша. Плохо, что не ты подбил эти семь танков. Я бы тебя сейчас представлял к награде. А так… Что с ним делать, товарищ майор? – обратился он к начальнику спецчасти.

– Под трибунал! – рявкнул тот.

– Мда… – протянул полковник. – Отправляйся-ка и попроси у немцев, чтоб они тебе пушку вернули…

Я взял под козырек и вышел.

После трех попыток, на четвертую ночь, мне удалось с помощью лямок и ремней вытащить пушку из нейтральной зоны. Еще несколько дней ушло на ремонт в бригадной мастерской. Потом я снова явился к полковнику Покровскому.

– Товарищ полковник! Немцы вернули пушку, да к тому же даром.

– Ладно. Садись вот сюда, поближе. Что куришь?

– Махорку.

Он вытащил флакончик из нагрудного кармана.

– Добавить капельку духов?

– Ей это все равно впрок не пойдет, товарищ полковник.

– Сколько людей потерял в операции с пушкой?

– Один легко раненный, мы ведь были в зоне наших огневых позиций.

– А почему ты шуток не понимаешь? Кто ж тебя пошлет всерьез просить у немцев обратно пушку?