Макс Кранихфельд - Душегуб

Тут то и пронзила его голову сумасшедшая, на грани полного безумия мысль. Гаски ушли вниз, оставив снайпера наблюдать за местностью, прикрывая их сверху. В том, что здесь никого, кроме них нет, они полностью уверены, и сам снайпер следит лишь за окраиной села, петляющей между холмами шоссейкой и подходами к высоте. Сам Аллах отдает жизнь неверного в руки своего воина. Если сделать все тихо, гаски не всполошатся до тех пор, пока кто-нибудь не придет сменить снайпера, а это наверняка случится не раньше, чем через несколько часов. К тому времени можно будет уйти далеко. Апти замер, борясь с искушением. Если бы на его месте был более опытный и хладнокровный боец, такой, как его старший брат Ахмед, или йеменский наемник Салех, дело наверняка приняло бы совсем другой оборот. Ни тот, ни другой не стали бы лишний раз рисковать и связываться с наблюдателем оставленным разведгруппой, а тихонько отползли бы с опасной высотки, радуясь, что так удачно избежали засады федералов. Но Апти был всего лишь горячим двадцатилетним юношей, и романтика войны за свободу еще не успела выветриться из его пылкого сердца, уступая место жестокой холодной прагматичности опытного бойца. Затаив дыхание миллиметр за миллиметром он потянул из ножен остро заточенный боевой нож.

Тунгус пристально наблюдал за селом, потомственный охотник, научившийся стрелять из винтовки гораздо раньше, чем читать и писать, он вовсе не тяготился тяжелым снайперским ремеслом. Вот так же сохраняя абсолютную неподвижность, полностью сливаясь с окружающим миром, становясь как бы его органичной частью, он мог лежать часами, не ослабляя внимания, все вокруг видя и слыша и при этом даже почти не дыша. Однажды, когда он таился на оборудованной в лесу у родника снайперской лежке, по нему радостно цокая, проскакала по своим делам дикая белка, вовсе не пугаясь и не догадываясь, что бежит по спине живого человека. Вспомнив о белке, Тунгус скупо улыбнулся, мысли дав прихотливый извив, перескочили на Громобоя, второго снайпера группы, веселого разбитного парня родом из Одессы, которого авантюрная, насыщенная разнообразными приключениями судьба, бросая из стороны в сторону, будто футбольный мяч, невесть каким чудом привела с самостийной ныне Украины в ряды российского спецназа. Как ни странно степенный и основательный Тунгус искренне привязался к шалапаю напарнику, несмотря на всю разницу характеров и постоянные подначки Громобоя. Тунгус заулыбался шире, вспомнив, как комично кося на него мигающие пляшущими веселыми огоньками карие глаза, Громобой рассказывал покатывающимся со смеху разведчикам историю про якутского снайпера. "Встретились как-то под Аргуном две разведгруппы. Стали вместе на дневку, то да се… Пожрали, короче, отдохнули, само собой разговоры потянулись, где кто был, кто что видел, да кто удалее и круче… Как обычно, вобщем… И тут одни у других спрашивают, как, мол ваш снайпер? А то, видим, что якут, они, говорят, стреляют особенно метко, с детских лет с ружьями не расстаются. Да ты что, те отвечают, белку в глаз лупит с трехсот метров без всякой оптики! Натурально! Не раз сами видали! Ну ничего себе, удивляются чужаки, вот это классный стрелок! Повезло же вам, поди, кучу вахов перещелкал, остальным, небось, и работы нет. Те помялись, повздыхали и говорят, да нет, ни одного чечена еще не завалил. Все только белок пока. И где он их только во время боя находит, урод?!" Разведчики взрывались дружным гоготом, вместе со всеми до упаду хохотал и Тунгус.

Апти, осторожно приподнявшись на четвереньки и, крепко сжимая в ладони шершавую рукоять ножа, крался к ничего не подозревающему гаску. Чтобы тот раньше времени не почуял его взгляд и не обернулся, чеченец старался смотреть на траву чуть правее залегшего снайпера, фиксируя его спину лишь краем глаза. Это практически неподвижная, лишь чуть приподнимающаяся в такт дыханию спина придвигалась все ближе и ближе, наплывала. Нужно было подобраться еще чуть ближе, совсем немного… А потом молниеносный прыжок, всего на мгновенье придавить ошеломленного врага к земле, жесткими пальцами вцепившись ему в лоб задрать вверх голову, натягивая струной беззащитное, уязвимое горло и коротким отточенным движением полоснуть по нему холодной сталью… И все, дело сделано, останется лишь чуть придержать бьющееся в короткой агонии тело. Апти не раз приходилось в прошлой мирной жизни резать баранов, с людьми он этого еще не делал, но как-то напившийся водки Ахмед в пьяном угаре сказал ему, что зарезать человека ничуть не сложнее. Апти доверял старшему брату и надеялся, что сейчас все пройдет без сучка и задоринки…